Владимир Беляев - Залив в тумане

«Лежал я ночами на койке и размышлял о трудолюбии нашего народа. Подумать только, чего мы не успели выстроить за время войны. Взять хотя госпитали для раненых бойцов и командиров в нашем заполярье. Когда начальство указывало место, где быть госпиталю, часто не считались с тем, есть ли вблизи жильё или нет, можно ли зацепиться за какую-нибудь построечку или нет. Решали строить там, где удобнее всего раненых подхватывать, и врезались в землю, в сопки, скалы. Подумать так на досуге, целые города выросли под землёй, и всё умом и руками нашего русского человека, который хотел, чтобы раненые вылечивались как можно скорее.

Из полевого госпиталя, только снизилась температура, меня погрузили опять в машину и направила дальше, в Мурманск. Но до него-то, оказывается, не так просто было добраться. Приехали мы к причалу, а над заливом туман густой стоит. Все говорят, что боты на ту сторону вторые сутки не ходят. Тут и загвоздка, что с нами, ранеными, делать? Оставлять на причале нас долго нельзя, а вдруг нам опытная помощь понадобится. Подошёл к машине военврач первого ранга и говорит шоферу: «Везите их в госпиталь Митягина, скажите, я направляю. Пусть полежат там, пока туман не разойдется». Должен вам сказать, Тамара, меня и здесь, как услышал я эти слова, приятно удивила продуманная забота о раненых на нашей трассе. Туман задерживает перевозку — есть куда определить раненого. Жар в дороге у больного появился — его не везут дальше, а снимают в попутном госпитале, подлечивают, заботятся о нем. Я вспомнил здесь, как добивают своих раненых немцы, как оставляют их подыхать на поле боя, и тут мне особенно радостно стало сознавать добрую душу русского человека.

«...Да, продолжаю дальше. Туман, наконец, рассеялся, перенесли меня, раба божьего, на санитарный бот, и поплыл я на другую сторону залива. С мурманского причала меня машиной доставили в сортировочный госпиталь. Ну, а там уже совсем довоенная обстановка: никаких землянок, чистые, светлые палаты, уже не нары, а обычные пружинные койки. Словом, городская жизнь и культура всюду видна.

«Разместили нас прибывших в палате, покормили обедом, и вдруг — налёт. Сирена ещё гудит, а уж бомбы посыпались на город. Зенитки чешут, шум, грохот, стёкла звенят. Картина привычная. Словом, неожиданно обернулась ко мне лежачему фортуна передним краем. Лежим мы, слушаем и, по правде сказать, настроение не так что б уж очень веселое. Что ни говори, а здоровому человеку во время бомбёжки легче живётся, чем раненому. Из соседних палат уже переводят раненых вниз, в подвал, а до нас ещё очередь не дошла. И вот интересно, чтобы нас успокоить, врачи прохаживаются как ни в чём не бывало по коридору и беседуют на свои медицинские темы. А мы смотрим на них сквозь открытые двери, и хоть грохот и звон вокруг, всё как-то спокойнее на душе делается. А потом, как нас санитары перевели в подвал, пришёл туда и начальник госпиталя и давай нам байки рассказывать. Про то, как он судовым врачом на Чёрном море плавал, как на золотых приисках в Сибири работал врачом-рентгенологом и жуликам, которые заглатывали краденое золото, просвечивание делал. Тут бомбы где-то совсем близко падают, прямо известка от сотрясения на нас сыплется, а он байки рассказывает, и больные все смеются, и страх перед бомбёжкой рассеивается. Я ему еще, помню, сказал: «Беспокойная у вас здесь работа, товарищ начальник», а он улыбнулся, прищурил глаза и говорит: «Действительно, работка — так себе, пыльная!».

«...Кончили бомбить фрицы, разнесли нас по палатам, а вечером почистили мне раны в операционной, наложили глухую гипсовую повязку. Только я очнулся — консилиум. Собрались врачи над моей кроватью и давай решать, куда меня: или в Вологду, или ещё поглубже в тыл, Куда, думаю, мне так далеко с Карельского фронта забираться? Как-никак, я уже стреляный заполярный волк, батальон мой здесь же по соседству отдыхает, вакансия в нём всегда за мной. Зная врачебную привычку — не слушать больных, я все же отважился и говорю:

«— Разрешите маленькое словечко подсудимому. А с какой это стати мне так далеко в тыл забираться? Сами вы сказали, что опасность заражения миновала, что рана затягивается хорошо. Неужели я уж такой отпетый больной, что могу отравить своим присутствием свежий воздух заполярья? Где-то тут поблизости есть мой знакомый доктор Карницкий. Грязью раненых лечит. Мне и в медсанбате о нём говорили. Направьте меня в его госпиталь.