Владимир Беляев - Залив в тумане

Карницкий присел на корточки и понюхал воду. Запах шёл со дна. Доктор засучил рукав и, окунув руку в воду, вытащил горсть синеватой грязи. Она стекала с ладони на землю, воняла тухлыми яйцами, и на её поверхности проступили мелкие исчезающие с лёгким шипением пузырьки.

Это был сероводород.

А в госпиталь в этот вечер прибыла новая партия командиров, и дежурный, зная, куда пошёл гулять начальник, послал за ним санитарку Божко. Выбежав к заливу, она была очень удивлена, увидев начальника в очень странном положении. Он стоял на корточках над водой, погружённое до половины в воду, чернело сбоку старое ржание ведёрко, доктор, засучив рукава, зачерпывал со дна залива горстями синеватую вонючую грязь и бросал её в ведерко.

Божко ничего не поняла. «Что он, золото в воде нашёл?» — подумала она, но потом, сбежав к доктору поближе, увидела, что он набирает в ведро самую обыкновенную грязь.

— Больные приехали, товарищ начальник, — сказала она тихо.

— Хорошо, я сейчас, — отмахнулся начальник.

— Может вам помочь? — осторожно предложила санитарка. Тогда доктор поднял из воды ведро и, поднеся его санитарке, сказал:

— Вы чувствуете?

Шипела, пузырясь, в ведре грязь, распространяя запах серы.

— Что? — озадаченно спросила санитарка.

— Вы чувствуете, как пахнет?

— Немного воняет... — деликатно сказала санитарка, чтобы, чего доброго, не обидеть доктора.

— А чем воняет?

Божко подумала, подумала, а потом бухнула:

— Не то падалью, товарищ начальник, не то порчеными яйцами.

— То-то! — гордо сказал Карницкий. — Это сероводород, голубушка!

И размахивая ведерком, довольный, сияющий, он пошел в дом отдыха принимать новых больных.

Нисколько вечеров подряд Карницкий уходил на берега Палкинской губы. Вонючая грязь была не всюду, иногда она чередовалась с прослойками обычного песчаного ила, который отдавал запахами тины, гнилой рыбы и водорослей. Но стоило забрести подальше — синеватые, заметные сквозь воду пласты сернистой грязи да сильный запах тухлых яиц убеждали Карницкого, что где-то здесь, в заполярном заливе, обязательно есть серные источники.

Карницкий пошёл в гости к начальнику соседнего эвакогоспиталя. Он рассказал ему о своей находке.

— Так давайте попробуем её, пошлем на исследование, зачем же столько времени кустарщиной заниматься! — посоветовал начальник госпиталя.

Ответ лаборатории убедил всех, что не напрасно доктор Карницкий посещал берег Палкинской губы.

В найденной им грязи, кроме сероводорода, сернистого железа и хлористого кальция содержались еще бром, иод и другие лекарственные вещества.

Карницкий стал лечить в госпитале раненых чудесной грязью, слава о которой докатилась и до медсанбата, где служил хирург Иннокентьев.

Пурга не утихла и к рассвету. Замело подъездную дорогу к медсанбату, а о тропинках, соединяющих землянки, и говорить нечего. Сплошная белая пелена наметенного за ночь снега покрывала все проходы, засыпала сверху все землянки.

Кое-как, с грехом пополам санитары добрались к проезжей, главной дороге и увидели, что её тоже занесло. Ни одна машина, ни одни сани не проезжали по ней с утра, только опознавательные вешки, пикетажные знаки, утопая до половины в снегу, одиноко торчали по обочинам дороги. Воду на кухню медсанбата пришлось носить ведрами. Целый день только и дела было, что откапывать входы в землянки и очищать из-под снега штабеля неколотых дров.

Возьмет санитарка охапку берёзовых поленьев, стащит в палату раненых, возвращается обратно за другой, а уже и следы её прежние замело. Снег, снег, тучи его носятся, подгоняемые ветром в воздухе.

К вечеру на лыжах приплелся начпрод Касаткин. Он прошёл двенадцать километров, а вид у него был такой, словно из самого Мурманска в пургу добирался: потный, усталый, еле языком шевелит. Отдышался и доложил командиру батальона, что машину с продуктами замело доверху снегом — ни откопать, ни сдвинуть с места, а о том, что продукты можно вручную сюда принести, и речи быть не могло: человеку налегке, и то двигаться почти невозможно.

Дальше Касаткин рассказал, что наши вчера начали наступать и было погнали немцев, но, повидимому, наступление будет отложено. Резервы не в силах попасть к передовым. Правда, части бредут, бредут по шоссе, но вся техника отстала. Да и чего будет стоить боец, если он пройдёт по такой стуже, против такого ветра несколько десятков километров? Тут и без немецкой пули немудрено в госпиталь попасть.