Любовь Рябикина - Звезда Давида

Кавтарадзе поймал еще одного фрица на мушку и снова не промазал. Мордастый откормленный фельдфебель вначале рухнул на колени, а затем растянулся на перепаханной взрывами земле. Выстрелы со стороны русских окопов звучали все реже. Когда немцы вплотную подошли к окопам, чей-то голос крикнул:

– За Родину! За Сталина! Вперед! Ура-а-а!

Остатки полка поднялись в атаку. Георгий, у которого кончились патроны к винтовке, швырнул в приближавшихся фрицев последнюю гранату и тоже пошел в атаку, держа трехлинейку, как дубинку.

Все смешалось. Немцы и русские катались по земле, стараясь убить друг друга. Выстрелов больше не было. Дрались ножами, прикладами, кулаками, вцеплялись пальцами в горло друг другу, кусали зубами. В ход шло все, что попадалось под руку. Над полем звучала русская и немецкая ругань.

Кавтарадзе легко отмахивался сразу от пятерых фрицев, пока винтовку из его руки не выбили. На него тут же насели человек семь фрицев, пытаясь прижать к земле, но он вдруг поднялся во весь свой рост и стряхнул немцев, словно медведь собак. Гимнастерка покрылась дырами, сквозь которые проглядывало смуглое тело. Въехал кулаком в лоб подбежавшего солдата и тот растянулся на песке без движения. Второй немец получил лихой удар в челюсть и тоже отключился.

Кавтарадзе замахнулся для следующего удара, но зашедший за его спину немец врезал ему автоматом по затылку и грузин рухнул на землю. Пилотка упала на землю. Пять оставшихся немцев столпились возле его тела, стирая пот и оглядываясь. Бой давно прекратился. Нескольких легкораненых русских солдат немцы погнали куда-то влево. Тяжелораненых пристрелили. Тут и там раздавались очереди.

Один из столпившихся возле Кавтарадзе немцев начал поднимать автомат, чтоб пристрелить здоровяка, но пожилой солдат остановил:

– Подожди. Смотри, какой здоровый. Он может принести пользу Германии.

Молодой возразил, указав на кудрявые темные волосы Георгия:

– Это же еврей!

Пожилой кивнул головой:

– Ну и что? Я таких здоровенных солдат еще не встречал. К тому же я ни разу не видел, чтобы жиды дрались так. Пусть гауптман Винке сам решит, что с ним делать. Посмотри, он дышит?

Молодой опустил автомат. Наклонился и с брезгливой миной на лице дотронулся до шеи Георгия. Кивнул:

– Дышит…

Отбросил как можно дальше русскую винтовку и даже крышку от разбитого ящика. Потрогал пальцами роскошный набухающий фингал под глазом и поморщился. Посмотрел на товарищей – все имели синяки. С невольным уважением поглядел на распростертое у ног тело. Пятеро немцев достали сигареты. Стояли и ждали, когда Кавтарадзе очнется…

Остатки пехотной роты, в которую входил Петр Чернопятов умудрилась оторваться от немцев и скрыться в белорусских непроходимых болотах. Осталось не больше двух взводов. Они тащились по болоту поминутно спотыкаясь. По пояс мокрые и грязные. Тащили с собой несколько носилок, на которых лежали трое тяжелораненых. Двигались с трудом, еле вытаскивая ботинки с обмотками из вязкого месива.

С трудом выбрались на крошечный бугорок суши и попадали кто где. Минут через пятнадцать сержант Веселов поднял голову и хрипло спросил:

– Никто не отстал?

Солдаты начали переглядываться. Широкоплечий кряжистый мужик ответил:

– Вроде нет. Как шло двадцатеро, так и осталось…

Веселов попросил:

– Мужики, подсчитайте, сколько боезапаса имеется…

Чернопятов спросил:

– Товарищ сержант и немецкие считать?

Веселов удивленно обернулся на него:

– А откуда немецкое-то появилось? Мы вроде в рукопашной не участвовали…

Петр помялся:

– А я участвовал. Когда отходил на трех фрицев нарвался. Так я им гранату, а потом два автомата исправных забрал и три полных рожка нашел…

Сержант внимательно посмотрел в измазанное грязью юное лицо:

– Запамятовал, как тебя там…

Чернопятов вскочил на ноги и доложил по всей форме:

– Рядовой Петр Чернопятов!

Кто-то одернул его:

– Да потише ты! Немцев накличешь… Вот идиот!

Веселов решительно заступился:

– Отставить разговорчики! Молодец, рядовой! Ну-ка, покажи, что у тебя…

Петр с готовностью протянул оба немецких автомата и все три рожка. Невольно похвастался, снимая вещмешок и доставая из него одну за другой шесть немецких гранат-толкушек:

– Вот еще что нашел и еды немного…

Вытащил из того же мешка пару немецких фляжек, два круга домашней белорусской колбасы, кусок сала в газете и несколько больших ломтей хлеба, аккуратно завернутого все в те же газеты. Сержант скомандовал: