Сергей Антонов - В городе древнем

— А я к тебе по делу, Андрей, — и рассказал вкратце: не все выселенцы из школы могут построить землянки сами. Нельзя ли помочь?

Они не заметили, как на строительной площадке появился лейтенант, который прислушивался к их разговору.

— Почему, товарищ фронтовик, обращаетесь с просьбой не ко мне, а к моему подчиненному? Забыли устав? — обратился он к Степанову.

Андрей встал. Поднялся и побагровевший Степанов. Подумал: «Вот такие, как этот молоденький, во всем новеньком и старательно пригнанном обмундировании, больше всего и говорят об уставах! Больше всего и придираются! А я с товарищами учил уставы на ходу, направляясь на фронт. Вот так! И пилотку получил такую, что она налезала на глаза. Не было другой. И не было кому жаловаться. Слава богу, что попался кусок алюминиевой проволоки, которой защемил край пилотки, таким образом укоротив ее. Только потом выпал случай сменить головной убор. А этот весь в новеньком, с иголочки!»

— Что же вы молчите, товарищ фронтовик? — уже мягче спросил лейтенант.

Степанов смирил себя и как можно спокойнее проговорил:

— Я не думал, что вы придете, товарищ лейтенант.

— Понимаю… — Лейтенант разглядывал Степанова. — Где воевали? Кем?

Степанов заметил: взявшиеся за топоры солдаты оставили их, прислушиваются. Он ответил, как всегда, кратко, и это, наверное, понравилось лейтенанту.

— Давайте знакомиться. Лейтенант Борисов. — Лейтенант протянул руку.

— Бывший солдат, а теперь учитель Степанов. — Он пожал широкую и холодную ладонь лейтенанта.

Тот удивился:

— Хм… В городе будет школа? Вот теперь-то?..

— Должна быть. Обязательно должна быть! Но не хватает рабочей силы. — И Степанов рассказал о затруднениях с переселенцами.

— Действительно… — задумался Борисов. — Говорите, есть больные?.. Семьи фронтовиков?.. Да-а… Надо помочь. — Теперь он уже обращался к своим подчиненным: — Буду давать увольнительную желающим помочь переселенцам.

— Спасибо, лейтенант! — И Степанов стал объяснять, где находится школа, кого нужно спросить — лучше всего Таню с косами, которая по справедливости рассудит, кому пособить в первую очередь.

Как будто все. Можно быть уверенным: помощь будет оказана. Но чего-то еще не хватало… Пожалуй, того, чего в какой-то степени не хватало в общем хорошему человеку и самоотверженному работнику. Галкиной… Эти ребята должны увидеть в малом великое, и для них эта поруганная земля должна стать не просто клочком отвоеванной у врага территории, а землей со своей историей и лицом.

Степанов обратился к Борисову:

— Товарищ лейтенант, разрешите два слова о Дебрянске…

— Что, политбеседа?..

— Если хотите — да.

— Пожалуйста, товарищ Степанов. — И приказал солдатам: — Слушать всем!

Степанов как мог короче изложил историю города, то, что знал сам и что услышал от Владимира Николаевича, который яростно хотел накрепко связать прошедшее с настоящим и будущим.

Солдаты с удивлением оглядывались вокруг: вот по этой земле ходил сам Петр Первый? Ходил автор «Недоросля» Фонвизин? Сам Иван Сергеевич Тургенев? В городе существовал Совет Народных Комиссаров? А вот там до сих пор можно увидеть остатки кремля? В этом городе когда-то стоял настоящий кремль?

Вот теперь, пожалуй, все. Только совершенно глухой к зову предков, зову самой земли, матерей и вдов солдат не возьмется за лопату или топор.

Борисов прохаживался меж сложенных бревен, невольно раздумывая над силой слова, над тем, как мало еще он умеет использовать ее и другой раз применяет власть тогда, когда можно было бы обойтись убеждением, сделай он это вовремя.

— Ну-у, Степанов, — наконец протянул лейтенант. — Боюсь, что моя казарма с завтрашнего дня опустеет!

— Допустим, — принял комплимент как должное Степанов. — А как же тогда больница? Не получился бы тришкин кафтан…

— Нет, нет! — быстро и категорично ответил лейтенант. — Буду просить майора добавить людей на стройку…

— Не откажет?

— Уважит, — уверенно заявил лейтенант. — Такое дело!

Поздно вечером они остались втроем — Степанов, Турин, Борис Нефеденков. Не зря Турин отложил серьезный разговор до более удобного времени: и поговорить, чтобы никто не мешал, и отметить возвращение товарища.

Закуска у Турина была — неизменные лепешки, огурцы, вареный картофель. И чай. Водку не любил, да и странно было бы видеть ее в райкоме.

Они сидели все за тем же единственным столом, за которым обычно работали Турин, Власов, Козырева: Турин на своем месте, Степанов и Нефеденков — по бокам.