Рачия Кочар - Дети большого дома

Тигран поднялся на ноги.

— Едем, товарищи!

И вдруг заметил лежавшую на дороге фигуру.

— Это кто?

Убит был незнакомый боец. Тело его от ног до шеи прошила пулеметная очередь. Убитого подняли, чтоб положить в кузов. Борта машины и перекрытие были изрешечены, покорежены, но, по словам Восканяна, мотор прямо чудом уцелел. С дороги подобрали пакеты с партийными документами.

Гурген Севуни грустно смотрел на разбитый футляр: скрипка напоминала сито.

— Поглядите, товарищ батальонный комиссар! — вдруг воскликнула Ульяна.

Она рукой показывала в сторону той лощины, по которой они проезжали рано утром. На противоположном берегу реки виднелись огромные скопления машин и пехоты.

— Наши саперы успели взорвать все мосты через реку, вот они и копошатся, — объяснил Восканян.

— Поехали! — приказал Тигран.

Дорога была загромождена разбитыми подводами, трупами лошадей. Вот раненый конь приподнимается и бьется головой о землю, приподнимаются и бьется…

— Ну можно ли придумать такое злодейство? — покачал головой Восканян и отвернулся.

Он погнал машину на последней скорости и вдруг воскликнул:

— Эх, товарищ батальонный комиссар, хоть бы кто-нибудь хорошую армянскую песню спел, чтоб поплакали мы или посмеялись, — легче стало бы на душе!

Тигран и сам не знал, как у него вырвалась старинная армянская песня:

Восканян вдруг начал хохотать. И смеялся так весело и от души, что Тигран удивленно взглянул на него. Но потом и сам улыбнулся, поняв, что Восканяну смешно оттого, как он поет: Тигран сильно фальшивил, искажая мелодию. А Восканян вдруг запел звучным и чистым голосом:

Пропев одну строфу по-армянски, он повторял ее по-азербайджански.

Закончив песню, Восканян задумчиво промолвил:

— Хорошие песни есть у азербайджанцев!

…Не проехали они и полукилометра, как заметили окопавшуюся на опушке леса войсковую часть. Тигран приказал остановить машину и соскочил на дорогу. Подойдя к артиллерийскому офицеру, он сообщил, что на берегу реки скопились войска и машины неприятеля. Необходимо немедленно выдвинуть орудия и прямой наводкой разгромить эти скопления, сейчас же, не теряя ни минуты!

— Я нахожусь в распоряжении командира пехотного полка, — объяснил артиллерист. — Да и нельзя обнаруживать наши позиции сейчас…

— Я вам приказываю выдвинуть орудия и уничтожить скопление войск неприятеля! Всякая удачная позиция выбирается для того, чтоб наносить урон противнику. Немедленно выдвиньте батарею, бейте прямой наводкой!

Восканяну никогда еще не приходилось видеть батальонного комиссара таким раздраженным.

Старший лейтенант еще больше вытянулся.

— Не имею права без моего непосредственного начальства!

— Я вам приказываю! — повысил голос Тигран.

— Разрешите связаться с командиром полка, — смиренно попросил артиллерист.

Подошел командир полка.

Увидя Тиграна, подполковник Самвелян радостно воскликнул:

— Кого я вижу, кого я вижу! Да ты что здесь делаешь, братец? Смотрю — и глазам своим не верю, клянусь тобой, не верю!

В эту минуту на маленькой военной машине подъехал генерал Яснополянский. Свернув с дороги, машина подошла к тому месту, где стояли командир полка и Тигран.

— Ну как, не видно еще? — справился генерал.

Тигран сообщил генералу то, что собирался предложить командиру полка.

Через несколько минут по шоссе и прямо через поля обратно к реке поскакали кони, волоча за собой орудия. Туда же помчались и гвардейские минометы с откинутыми брезентами и открытыми рельсами.

Генерал Яснополянский взял к себе в машину Тиграна, и они заторопились вслед за артиллерией. Минут через десять машина была там, где недавно «Мессершмитты» пикировали на грузовик политотдела. Скопление войск и машин на том берегу реки стало значительно больше.

И вот ударили орудия. Оглушительно загрохотали «Катюши».

Генерал Яснополянский сам руководил ураганным огнем. Старый артиллерист своим густым басом повторял координаты и, словно дирижер, взмахом руки подавал знак к залпу.

На берегу реки остались бесчисленные трупы гитлеровцев, груды рваного металла, смятые остовы машин.

Вернувшись к подполковнику Самвеляну, генерал Яснополянский потребовал у адъютанта свой бритвенный прибор. Глядя в маленькое зеркало и подпирая языком то одну щеку, то другую, он старательно побрился, умылся холодной водой и, приведя в порядок одежду, справился у командира полка: