Мила Коротич - Уроки китайского

– Остановите его, – попросила я по-русски разноглазого иностранца. – У него совсем молодая жена. И совсем старые родители.

Я села за столик гостя, напротив.

– Ты добрая, – человек улыбнулся. – Как Ли Сяо. Значит, это тебя я ждал. Ты веришь в то, что случайности не случайны?

– В мире нет ничего случайного, – ответила я. – Жизнь как река. Освободите начальника Ли Гао. Он хороший человек.

– Плохие вещи происходят не только с плохими людьми. Речной ил – это грязь, но на нем хорошо растет рис. – Русский мужчина посмотрел на меня разноцветными глазами, и я не поняла, чего именно он ждет. Но поняла, однако, что без этого он не отпустит Ли Гао. А потом он перевел взгляд на начальника, уже расцарапавшего лицо Фан Линя.

Я – всего лишь маленькая студентка из северной провинции, но я понимаю – нельзя смотреть на живых людей как на глину, как на бревна. Поступать так, значит… значит…самому не быть человеком, не оправдать доверие, данное Небом, позволившее родиться в этот мир, испортить свою ци на много лет вперед, а, возможно, и навсегда. Это плохо!… Это бесчеловечно!

– Остановите! – закричала я, когда Ли Гао уже стал залеплять лицо Фан Линя, засовывая салфетки в нос и рот. Тот задыхался, извивался всем телом, но щуплый начальник оказался невероятно сильным. Как каменный утес, он придавил горло повара коленом, и тысяча человек, похоже, не смогла бы сдвинуть его, а человек с разноцветными глазами сидел напротив меня, смотрел и чего-то ждал. И я толкнула столик на гостя. Толкнула так сильно, как только смогла, потому что мне нечего было еще ему дать. Но человек, похоже, этого и ждал и оказался рядом со мной, нависая, как старое дерево гинкго.

– Ли Сяо, почему мы всегда сражаемся с тобой, когда встречаемся? – вдруг спросил гость с улыбкой. – Ведь ты сама учила меня, что китайские девочки не дерутся, если не уверены в победе.

– Меня зовут Цай Сяо Ся. – Я вспомнила все ката, которые знала. – И я уверена в победе. Просто не хочу больше ждать.

Но попасть мне не удалось ни разу. Русский гость уходил от ударов, как тень, а потом поймал мою руку, очень больно сжал, посмотрел мне в лицо своими разноцветными глазами и исчез.

– Цай Сяо Ся, ты перевернула столик. Если он сломался, я вычту его из твоей зарплаты. – Начальник Ли Гао сердито сдвинул брови. На больших часах в баре было ровно половина второго по пекинскому времени. Счет странный посетитель оплатил, но кроме меня его никто не запомнил. Рука, сдавленная гостем, болела, даже синяк остался. В эту же ночь я увидела странный сон.

Огонь преследовал меня – тысячей солнц он жег, и некуда было спрятаться. Я и не стараюсь спрятаться. Все люди вокруг прячутся: поднимают руки вверх и вместе делают зонт из пламени. Их руки светятся бурым.. Нестерпимая боль повсюду, снаружи и внутри. Огонь убивает, и я же источник огня – он вырывается прямо из сердца, чтоб погасить жар, который падает сверху. И мой огонь, белый как солнце, взрывает зонт изнутри. Два солнца слились, и меня не стало. И все, кто был рядом, кто тоже светился и делал защитный зонт – их много, но лиц не видно – они тоже исчезли в моем огне. Тысячи других жизней сгорели в огне двух солнц. И тысячи душ отлетели в Небо. А я осталась, потому что меня проклинали, много раз проклинали при жизни. Меня обвиняли в предательстве даже те, кого я любила, и те, кого спасла, – проклинали. После огня пришла чернота: я сгорела до пепла и золою ушла в землю. Небо не принимает проклятых, и я томлюсь в темноте, вспоминая тех, кто был дорог. Любовь не дает мне исчезнуть, и я чувствую слезы. Небо не принимает проклятых, но плачет над ними и над теми, кто был любим. Я чувствую слезы Неба, и они дают мне новую ци. Она такая сильная, что темнота уже не может меня удержать – я поднимаюсь к свету, к небу, и уже не боюсь солнца. Я снова жива и я радуюсь свету, воде и ветру, тому, что день сменяет ночь, и снова, и снова. И я обнимаю воздух, и солнце, и ветер, я тысячами рук их обнимаю, и пью воду, и чувствую тепло. Ветер ласкает, играя на мне свою музыку, и я раскачиваюсь, танцую, пою ему шепотом тысяч своих тихих голосов. Ветер играет со мной, треплет мои сережки-веера, и срывает их, но я только смеюсь – у меня их много. А когда приходит время, я добавляю их на гроздья – серебристые бусины – и сбрасываю, когда надоедает. Так идет моя новая жизнь, и она неизменна…

Я проспала почти до обеда из-за этого странного сна. Но я всегда быстро собираюсь, и поэтому успела добраться на работу к обеду, когда работники меняются. По дороге даже купила маленькие серьги.