Мила Коротич - Терракотовые сестры

…Никто из детей не отзывался. Лассия больше не чувствовала их, ни одного. Все, все были мертвы, ужас и боль их предсмертных мгновений разрывали сердце девы Лесов, были и ее ужасом, ее болью.

Дубовая роща, родина и детище Лассии, серо-черным призраком отражалась в роднике когда-то зеленой поляны. Только он и оставался живым в этом выжженном войною месте: тонкий ручей стекал в ложбину между оплавившимися валунами. Стекал тихо, как слезы на щеках девы, и исчезал где-то в глубине породившей его земли. Из земли в землю. Из праха в прах.

Лассия же, когда роняла слезы в источник, видела не обгорелые стволы, а зеленую дубраву, ту, что взрастила: из желудя, из семечка, каждого в любви. Вот они, малыши, слабые, почти прозрачные, робкие и любопытные, и она гладит их руками. Они льнут к ее теплым маленьким ладошкам и растут на глазах… Вот дубки уже ростом с нее, а травяная зелень сочным ковром стелется под ноги… А вот хозяйка уже не может обнять своих чад, так могучи их стволы. Теперь они склоняются к ней, чтоб прикоснуться к зеленым материнским косам и прошептать что-то нежное…

Но снова слеза упала в источник, и вот уже пошла рябь: чернеющее небо, всполохи магического огня, зарево. Огненные шары и россыпь колючих искр, светящиеся древним волшебством мечи, дрожь мироздания от заклинаний чужих магов и смерть. Смерть ее зеленых детей, созданных для красоты и покоя, жизни и радости, не повинных ни в чем, стоящих в стороне от игрищ богов и магов, но просто оказавшихся частью этого мира, просто встретивших и разделивших судьбу сотен, тысяч, миллионов когда-то живых и мирных.

Мир Молодых Богов повержен, и даже всеблагая Ялини не защитила. Да и кто же думает в пылу сражений о том, что будет здесь после?! А когда проиграл, нет смысла жалеть о погибших, их не вернешь слезами. Не бывает войны без жертв, а уж без разрушений – тем паче. Горе побежденным. Несите его с честью. Терпите. Вы заслужили. Заслужили?

Лассия уже не могла плакать, мягкость сердца обернулась гневом. И ее дети тоже заслужили? Они – и все, кто погиб незамеченными – люди, эльфы, половинчики, травы и немые твари, звезды и воды, – кто жаждал защиты и уповал на установленный миропорядок, кто доверил себя великим богам и их свите, веря, что преданность и надежда – лучшая броня для простодушных? Они сгорели, как осенний лист над костром. И семь богов не защитили их. Даже не заметили, что не защитили. Боги, они далеко!..

– И я вас тоже не смогла спасти. – Тонкие нежные губы роняли слова, как слезы. С ними Лассия выплакала и свою кротость. – А что это за властители, если не заботятся о вверенном? Тираны! И я была среди вас?! Значит, я тоже как они. Но не народ же для владыки, а владыка для народа! Так! И все справедливо, а значит, и я пойду за вами, мои дети. Я ждала, что нас защитят, а надо было… – Изящные руки Лассии сжали посеревший жезл с навершием в виде некогда раскидистой кроны дерева. Сейчас оно было похоже на хрупкий скелет заморского коралла. – Но если бы я могла, я… Добрая Ялини, ты покинула этот мир, бросив нас умирать, почему же я живу до сих пор?! Что хочет от меня Творец? Я готова искупить или примите мою душу! – Жезл пеплом осыпался на гладь родника. И впервые дева Лесов увидела себя. Такой, какой она стала после войны.

Невысокая, очень стройная, но возраст ее уже нельзя было определить на вид. Просторный, когда-то изумрудно-зеленый плащ, стянутый на талии узким поясом из зеленовато-синих самоцветов, стал теперь серо-желтым. А камни пояса теперь не играли каплями росы, а мерцали мертвым металлическим светом. Не осталось зелени и в длинных волосах Лассии: толстые косы стали пепельно-серыми. Только яркая зелень огромных глаз, как двух последних листков, осталась от прежней девы Лесов.

– Я готова идти, Великие братья, – прошептала девушка, – я готова идти за моей госпожой и моими детьми… Хранительница, не сохранившая своих…

Золотые глаза отразились в источнике за спиной Лассии. Четыре зрачка. Рябь пошла по воде. Дева упала на колени, не оборачиваясь. Но сильные руки подняли ее и поставили на ноги. Человек надвинул на лицо капюшон бурого плаща, но сияние глаз нельзя было спрятать.

– Ты достойная дочь своей госпожи и зеленого мира. – Лассия молчала. Что отвечать всезнающему? Лишь тонкие пальцы дрожат. – А она получила второй шанс! – Орлангур уже знает, что бывает от таких слов. Да. Вот и сейчас: живой лианой седые косы сдвинулись на спину, зеленые листья глаз засияли, чуть разжались сомкнутые в смертной решительности губы. Надежда! Но еще робкая. – Но чего в тебе больше, Лассия, Бывшая дева Бывших Лесов: отчаяния, горя, страха, злости, покорности?