Николай Шахмагонов - Сталин в битве за Москву

– Найдутся, обязательно найдутся, – молвил Сталин.

– Так надо рассказать правду.

– Придёт время, и ветер истории сметёт ложь, – задумчиво проговорил Сталин. – Впрочем, мы действительно могли бы подготовиться лучше. Кто же повинен в том, что мы своевременно не разоблачили Павлова, из-за которого было у нас столько неудач? Да и не его одного…

– А сейчас? – спросил Ермолин. – Разве не важно сейчас сказать о том, кто провалил блицкриг?

– Блицкриг провалили бойцы и командиры Красной армии.

– Но ведь кто-то задаёт себе вопросы: почему, почему мы отступаем? – снова спросил Ермолин.

– Нужно просто прекратить отступать, – сурово ответил Сталин. – Ну а если кто-то и усомнится в правоте нашей, то скажу я вам то, что в своё время говорил в своём завещании наш великий царь, не оценённый историками Иоанн Васильевич, прозванный Грозным: «Государь обязан управлять в условиях воздаяния ненавистью за любовь, злом за добро». Нам нужно думать сейчас не о том, что говорят ныне или скажут о нас в грядущем, а о том, как победить. Ну а то, как мы переиграли Гитлера в канун войны, и до сих пор должно держаться в строжайшем секрете, ибо мы должны, мы просто обязаны ещё не раз переиграть его…

Сталин замолчал. О чём думал он в те минуты? Быть может, вспоминал, как всё начиналось, как начиналась эта жестокая, эта священная война для русского народа и народов, объединённых его волей, сталинской волей, в могучую империю, названную им СССР. Сталин не мог не вспомнить и не оценить в тот суровый морозный день 29 ноября всё то, что произошло в первые месяцы войны. Он не мог не задать себе вопрос: почему врага не удалось остановить на дальних подступах к Москве? Почему враг стоял у стен Ленинграда, почему его передовые подразделения были уже в посёлке Красная Поляна и достигли берега Химкинского водохранилища? Во многом причиной тому была трагедия лета сорок первого. Остался недобитый предатель и враг народа Павлов, который, по существу, сдал Западный фронт и был перехвачен, когда выехал на автомобиле навстречу передовым немецким частям.

Войска Одесского военного округа, заранее выведенные в районы сосредоточения, не только успешно оборонялись, но и наносили контрудары. Войска Киевского особого военного округа, преобразованного в Юго-Западный фронт, хотя и там было немало предательств в канун войны, держались стойко, отходя только по приказу. Но Павлов презрел все указания, своевременно направленные ему Генеральным штабом, не рассредоточил войска, не вывел их в районы сбора по тревоге, не перевёл авиацию на полевые аэродромы, тем самым позволив врагу нанести колоссальный урон, который в конечном счёте и был причиной быстрого продвижения гитлеровцев. В одной только Брестской крепости в первые часы войны погибли около тридцати тысяч и в самом Бресте около пятнадцати тысяч бойцов и командиров из-за того, что Павлов умышленно саботировал вывод из города и рассредоточение двух стрелковых и одной танковой дивизий.

У Барклая и в первые дни войны, и в Смоленском сражении, а затем у Кутузова во время Бородинского сражения был такой Павлов в виде Беннигсена, у Сталина оказался этакий вот Беннигсен в обличье Павлова. А может, даже не Павлова, а повыше?..

В то тяжёлое время, когда враг стоял у стен Москвы, Сталин не мог не задумываться над тем, кто стал для России Беннигсеном сорок первого. Беннигсен трижды помешал наголову разбить Наполеона в январе 1807 года при Прейсиш-Эйлау, всякий раз останавливая победоносные русские войска, когда французы оказывались на краю гибели. Он привёл к поражению русскую армию в июне того же года при Фридланде; в 1812 году, в канун нашествия «двунадесяти языков Европы», в его имении близ границы был назначен бал, на котором присутствовали император и многие генералы. Только чудом удалось узнать, что галерея, где назначен бал, подготовлена к взрыву. В критический момент обороны Смоленска, когда в результате наступления русских армий по расходящимся направлениям Наполеон ударил между ними и едва не захватил Смоленск, Беннигсен, не имея права приказывать Раевскому, ему не подчинённому, уговаривал его, прибывшего с корпусом для защиты города, не переходить Днепр, чтобы задержать Наполеона. И наконец, в канун сражения при Бородине он вывел из Утицкого леса пехотный корпус генерала Тучкова и Московское ополчение, предназначенные для удара во фланг и тыл французам, когда они увязнут в борьбе за Семёновские флеши, удара, совместного со знаменитым рейдом кавалерийского корпуса генерала Уварова и казачьего корпуса генерала Платова, удара, который, по признанию маршала Бертье, был бы для армии Наполеона гибельным.