Ольга Пустошинская - Виктория

– Хорошее имя у вас, победное. Что вы заканчивали?

– Сеченова, в тридцать седьмом. – Вика заранее посчитала и запомнила все даты.

– Медики нам, конечно, нужны. В этом санпропускнике осматриваем пока только раненых, но это надо делать с каждым, с каждым приезжающим в город. Участились случаи малярии, сыпного тифа, не говоря уже о кишечных инфекциях… иначе эпидемии не избежать. Вы меня понимаете?

– Вполне.

– Не хватает рук… Если вы согласны, я поставлю вас работать в санпропускнике с другими медиками.

– Конечно, согласна. Только… – приступила Виктория к самому трудному, – у меня нет документов: поезд попал под бомбёжку.

– Это сейчас не редкость, к сожалению. Восстанавливайте свои документы, потом принесёте. Мы сделаем запрос в Москву по вашему месту работы. Вы где живёте?

– Ещё нигде, я только приехала.

– А, вот как! Сходите в исполком. С жильём, правда, в городе плохо, очень большой поток людей. Но попробуйте… Маша, – позвала Анна Ивановна сестру, – запиши данные Виктории…

– Александровны.

– …данные Виктории Александровны и дай ей халат. Мойте руки, принимайте следующего человека.

Медсестра с короткими косичками помогла завязать халат, подала полотенце. Вика послушно направилась к умывальнику, вымыла холодной водой руки.

Она осматривала раненого, присев на краешек кушетки, чувствуя себя, как на экзамене. Задавала вопросы, отмечая про себя, что Анна Ивановна одобрительно кивает, как учитель ученику, хорошо отвечающему урок.

– Подозрений на инфекции нет, – сказала Вика и поднялась с кушетки.

– Мне понравилось, как вы работаете. Это было профессионально, чётко, быстро. Вопросы грамотные, по делу, – похвалила Анна Ивановна.

– Спасибо.

– Завтра в вечернюю смену выходите, – кивнула врач. – Да, вот ещё… если вам некуда идти… вот мой адрес. – Она быстро черкнула пару строк на клочке бумажки.

– Большое спасибо. Я думаю, что обойдусь, воспользуюсь в крайнем случае.

***

«Как много вокруг хороших людей! Или мне просто везёт?» – думала Вика, шагая от вокзала по улице Красноармейской. Торопиться было некуда, захотелось погулять по городу, привыкнуть к его новому виду. Со странным щемящим чувством она смотрела на родной город, помолодевший на семьдесят шесть лет. С улиц исчезли светофоры, почти не видно автомобилей, нет этой надоевшей рекламы, только приклеенные агитки на стенах. Вика задержалась перед плакатом с суровой женщиной в красной косынке, приложившей палец к губам. «Не болтай!» – предупреждала надпись.

Супермаркеты с роскошными световыми вывесками уступили место скромным булочным, молочным и овощным магазинам. Не было на месте громадного дома со звездой в стиле сталинский ампир.

Она прошла Шихобаловскую богадельню, в которой находилась школа-интернат (в будущем – приход и православная школа), остановилась перед огромным доходным домом Челышева из красного кирпича, с балконами и эркерами, вмещающем общежитие, квартиры и конторы.

Было холодно, в воздухе вились редкие снежинки, Вике стало зябко в короткой куртке. Такие курточки мама называла поперденчиками: короткие, что не прикрывают… ну понятно что. Виктория присматривалась к людям, спешившим по своим делам: женщинам в пальто с цигейковыми воротниками, в ватниках и платках, очень скромно, даже бедно одетым мужчинам, детям.

Рядом с тротуаром притормозила машина, и из неё выпорхнула нарядная женщина в облегающем синем пальто, в кокетливой шляпке, из-под которой выбивались белокурые локоны. Пахло от неё дорогими духами. Мазнув по Вике взглядом, красавица процокала каблучками по тротуару и скрылась в старинном особняке Курлиной. Перед зданием сияли чёрным лаком шикарные мерседесы с флажками на крыльях, а у дверей топтался милиционер.

«Посольство Швеции», – вспомнила Вика. Её внимание привлекла смятая серо-голубая бумажка, валявшаяся на тротуаре. Это оказалась пятирублёвая купюра с парашютистом.

– Снова милостынька, – прошептала Вика, – пятнадцать рублей, если с той десяткой.

Она не знала ценности денег. Сколько, например, стоит хлеб: пятьдесят копеек или пятьдесят рублей? И можно ли что-нибудь купить на пятнадцать рублей?

Хлебный магазин было заметно издалека, возле него стояла толпа людей. Вика пристроилась в хвост очереди, засунула руки в рукава, сделав подобие муфты.

– Простите, сколько стоит хлеб? – спросила она у старой женщины в очереди в пуховом платке и ватнике.

Старушка зорко глянула на Вику, но не удивилась: