Людвиг Ренн - Война

— Думается мне, санитарная машина сегодня не придет — дороги нещадно обстреливаются!

Но нельзя же нам здесь оставаться, подумал я и беспокойно задвигался. Я продрог, и на меня напала зевота.

— Господин фельдфебель, — сказал я, — не лучше ли нам попробовать самим добраться?

— Нет, это не годится, — ответил один из саперов. — Разве вы знаете дорогу? Да и холодно.

— А все лучше, чем торчать здесь в полуголом виде.

Они покосились на мое полуобнаженное левое плечо.

— Пауль, — сказал один. — Ты ведь идешь туда. Мог бы прихватить их с собой.

Хорнунг сидел неподвижно и тяжело дышал. Я взял его за руку. Он поднялся с трудом.

— Спасибо, что приютили, — сказал я.

— Не стоит благодарности, — пробормотал сапер.

На глинистой дороге было темно и тихо. Когда мы выбрались из окопа, я поглядел вперед. Справа вдали взлетела белая сигнальная ракета. Прозвучал одинокий ружейный выстрел.

Сапер вел нас другой дорогой, не той, которой мы шли сюда неделю назад, и это даже была не дорога, а старая пашня с мокрыми кочерыжками. Показались полуразвалившиеся дома. В одном из подвалов тускло светился огонек. Мое плечо, не прикрытое повязкой, совсем закоченело.

— За следующей деревней все забито батареями, — сказал сапер. — И туда все время палят.

Слева показался черный окоп, мы прошли вдоль него шагов десять. Позади послышалось слабое шипенье — с-шш-с-шш, Звук нарастал, надвигался на нас.

— Ложись! — крикнул сапер и темным комом плюхнулся на землю, мы же оба стояли в нерешительности.

Шш-ш! — пошел к земле снаряд.

Кремм! — коричневый столб поднялся в воздух в пяти шагах от нас. Хорнунг пригнулся.

Шлеп-шлеп-шлеп! — посыпались куски глины. Мокрый комок угодил мне за ворот.

Сапер поднялся:

— Близко, черт его дери!

Еще один снаряд звонко просвистел над нами.

— Давайте в окоп, — сказал сапер. Мы последовали за ним. — Кусок глины, соскользнув ниже, ожег холодом спину.

Сапер сполз в окоп и протянул руку Хорнунгу. Тот наклонился и неуклюже ухватился за нее. Действуя одной рукой, я вынужден был лечь на правый бок. Сапер осторожно обхватил меня за ляжки.

Мы быстро побежали по окопу. Вверху показались развалины каменной стены. Там, где окоп расширялся, стояла тяжелая гаубица, вокруг нее — круглые корзины для снарядов.

Окоп кончился за деревней в поле. Теперь Хорнунг шел уже без посторонней помощи. Я приободрился и готов был идти дальше.

Мы вышли на дорогу, она привела нас в деревню; разрушений здесь было немного. Начало светать.

— Полевой лазарет там, — сказал сапер, указывая на большой двор.

Когда мы вошли во двор, из невысокого дома справа появился врач:

— Я только что закончил перевязку. Да у вас отличная повязка! Болит?

— Нет, господин доктор.

— Ну, идите-ка сюда! — сказал он бодро. Он провел нас в невысокое строение. Там плотными рядами лежали раненые. Я остановился между двумя. Тот, что слева, лежал, укрывшись одеялом с головой. Тот, что справа, бледный, мутно поглядел на меня. Я лег на правый бок и осторожно перевернулся на спину. Санитар принес одеяло и укрыл меня.

— Ещё что-нибудь нужно?

— Нет, спасибо.

Рассвет в окне беспокоил меня. Шерстяное одеяло терло голые места. Я закрыл глаза. Но сон не шел. События этой ночи одно за другим вставали у меня перед глазами — резко и без взаимосвязи: дорога, на которую мы наконец вышли; люди — они шли в атаку и падали; Эйлиц — в чьей смерти был повинен я — на земле в лесу; это помещение, где я лежал теперь; одеяло… Человек справа от меня тяжело, прерывисто дышал. Это меня мучило. Я покосился на него. Он пошевелил коленом под одеялом. Я снова закрыл глаза и подумал: «Верно, я устал!»

И уснул.

Я очнулся. Кто-то спрашивал меня, не могу ли я встать. В ногах у меня стоял санитар и смотрел на меня сверху вниз.

— Могу, — сказал я и приподнялся.

Он показал на стол справа в глубине комнаты.

— Там завтрак, — сказал он.

Я встал и как-то странно легко пошел туда.

За столом сидело несколько человек — все грязные, бледные. Я сел на табурет. Некоторые переговаривались между собой. Их разговор раздражал меня.

Перед нами поставили кружки с горячим, жидким кофе… И к нему — ломоть хлеба. Я был голоден, но кусок не лез мне в горло. Я вскоре встал. На стене висело зеркало. Я робко взглянул в него и испугался. Я увидел белое пятно и на нем два темных глаза.

Вечером меня погрузили в санитарную машину. Для этого мне пришлось лечь на носилки, и меня укрыли тонким одеялом. Затем носилки подняли и задвинули наверх в темный кузов машины. Подо мной уже лежали двое. Потом справа от меня задвинули еще носилки с человеком. Задний борт машины захлопнули и заперли. Сквозь щель пробивался тусклый свет.