Людвиг Ренн - Война

— Надо окопаться, — сказал Бём. — До вечера нам не вернуться назад!

Мы осторожно посадили раненого в голеностопный сустав. Цише помогал левой рукой.

Бём распорядился:

— Ренн копает здесь, я справа от него, а рядом — те двое из второй роты. Вы, Цише, отдайте вашу лопату мне, а сами будете караулить. Поглядите-ка вокруг, может, тут есть еще такие, что тоже не смогли пробиться назад.

Мы стали копать. Я уже не мог оказать помощь Шанце. Светало прямо на глазах.

На глубине двух ладоней я натолкнулся на белый известняк.

— Нет ли у кого кирки? — спросил я.

Никто не ответил. Копать известняк короткой лопатой было бессмысленно. Поэтому я снял слой черной земли и набросал ее в виде вала перед собой.

Потрескивали редкие выстрелы.

Шш — прамм! — бахнуло за насыпью железной дороги!

Теперь мой окоп стал достаточно вместителен для меня одного. Но ведь должно найтись место и для раненых. Я осмотрелся. Позади меня на спине лежал Вейс и тяжело дышал. Но сперва надо было закончить работу, лишь после этого я мог позаботиться о раненых!

Цише разыскал еще троих. Один из них стал копать левее.

— Сделай так, — сказал я, — чтоб мы могли потом соединить наши окопы.

Я торопился — время поджимало. Мой сосед тоже продвигался быстро, и мы уже скапывали последнюю перемычку между двумя окопами, как вдруг я заметил, что почти совсем рассвело. Я посмотрел вперед. В легкой дымке тумана уже отчетливо проступал лес, но…

— Господин лейтенант, — сказал я, — когда мы заляжем, французы смогут увидеть нас разве что с верхушек деревьев.

Бём поглядел туда.

— Ну, тогда я позволю себе закурить еще одну сигарету.

Он поднялся, повернулся спиной к ветру и сунул сигарету в рот.

Выстрел! Лейтенант упал на колени.

— Бандиты чертовы! Но я все-таки закурю! Тьфу! — Он сплюнул. — Это стоило мне двух зубов!

Пуля наискось процарапала ему губу. Я пополз к нему.

— Отставить! Язык у меня ведь еще цел! Вот и видно теперь, какую пользу приносит курево!

Но я видел, что ему все-таки очень больно.

Я подполз к Вейсу.

— А с тобой что?

— Я ранен в грудь.

Я помог ему перебраться в окоп.

Опираясь на левую кисть и правый локоть, приполз Цише. Верхний сустав его большого пальца распух и кровоточил.

— Перевязать тебя?

— Перевяжи лучше других! — сухо сказал он. Видать, ему было очень больно.

Между тем сосед слева перетащил того, что был ранен в голеностопный сустав, и разрезал ему сапог.

Я расстегнул Вейсу рубашку и мундир. Слева под ключицей была небольшая ранка.

— Повернись-ка на бок!

Я разрезал рубашку. Выходное пулевое отверстие тоже оказалось небольшим, и крови было немного. Я наложил ему повязку на спину.

— Есть у тебя пластырь? Иначе держаться не будет.

Зз! — низко просвистело над головой. Было уже совсем светло, а я неосторожно поднялся.

Я снова застегнул ему мундир и накрыл его шинелью и плащ-палаткой.

— Накрой меня с головой, — попросил он.

Цише сам, левой рукой, забинтовал себе палец и сунул его мне, чтобы я завязал узел.

— Ишь как он оттуда выглядывает — словно зверек из норки! — засмеялся он.

Лейтенанта еще не перевязывали. Индивидуального пакета у меня уже больше не было. И у Зейделя, моего соседа, — тоже.

— Эй, Вейс! — сказал я и немного откинул шинель. — Мне надо заглянуть в твои санитарные сумки.

Он дышал с трудом и не ответил. Видно, ему было больно дышать.

Я взял у него из сумки бинт и снова прикрыл его.

Где-то впереди то и дело раздавались отдельные ружейные выстрелы. Быть может, там расстреливали по одному наших раненых? Быть может, и Шанце убили, которому я пообещался помочь? А что я мог сделать?

Я подполз к лейтенанту. Он перевернулся на живот и время от времени что-то выплевывал. Я снял с него каску. Ну и ну! Все раненые — как дети! Я забинтовал ему голову от макушки до подбородка.

— Верно, я похож теперь на прачку! — сказал он.

— Только с бородой, господин лейтенант.

Мне надо было еще к тем, что справа. Но ползти до них было шага четыре, не меньше. Если те на деревьях сидят, то меня увидят.

Я пополз. Несколько капель дождя упало на траву. В окопе их лежало четверо — вплотную друг к другу. У одного была перевязана рука. Еще один лежал рядом с ним на боку, и мне стало жутко от его взгляда. Вместо рта, носа, подбородка и щек у него была багровая, налитая кровью опухоль. Голову он положил на край ранца, и кровь капала на землю. Я узнал его по лбу и глазам: это был Экольд. Как же его перевязать? Он не сводил с меня глаз.