Людвиг Ренн - Война

Узкий полуразрушенный мостик вел через пропасть, на дне которой журчала вода. Дорога пошла круто вверх. Между деревьями стояла зловещая тьма, а над дорогой в просвете меж деревьев еще светлело небо.

Лейтенант остановился и сделал нам знак рукой, чтобы мы замерли. Мы затаились. От дыхания скрипели новые кожаные ремни.

Двинулись дальше. Мы должны были уже приблизиться к следующему горному гребню. Лейтенант останавливался все чаще. Кругом ни шороха: ни взмаха крыльев, ни шелеста в опавших листьях. Лес справа кончился. Горизонт ограничивала какая-то возвышенность. Мы сошли с дороги, ведущей влево, и стали красться вдоль опушки леса. Под ногами — невысокая трава. Слева лес спускался в темную, глубокую лощину. В сотне метров от нас по краю лесного массива стлалась пелена тумана. Мы остановились. Уже почти Совсем стемнело. Лейтенант поманил нас к себе.

— Там, за этой высоткой, течет Маас. Не знаю, закрепились ли французы на нашем берегу. Но если они там засели, то не у самого берега. Здесь, по опушке, продвигаться опасно, могут ждать сюрпризы. Справа по холму проходит дорога, возможно, там посты и патрули. Значит, идти надо посередине. Людей на дороге мы на фоне неба увидим, они же нас на фоне леса могут не заметить.

Мы шли по овсяному полю. Пала обильная роса. Стебли путались в ногах и выпрямлялись с треском. Брюки у меня уже намокли до самых пол мундира.

Два следа в хлебах! Стебли пригнуты в том же направлении, в котором шли мы. Быть может, патруль? Но для патруля два человека явно маловато. Видно, тут побывали штатские. Подозрительно, что они шли по овсу. Не иначе — шпионили.

Зурр! Что-то взлетает впереди нас. У меня заходится сердце. Мы останавливаемся. Всего-навсего куропатка! Мне стало стыдно. И лейтенант засмеялся чуть смущенно. Мы двинулись дальше в серых сумерках и вышли на плоскую возвышенность. Вдруг лейтенант остановился. Он указал рукой вниз. Я опустился на колени.

Спереди доносился странный звук — будто дребезжала проволока.

— Что это? — шепнул лейтенант.

Топот множества конских копыт — галопом прямо на нас! Я снял винтовку с предохранителя. Лейтенант щелкнул затвором пистолета. Топот все ближе! Я вскинул винтовку. Впереди все внезапно замерло! Бренчит проволока. Проволочное заграждение перерезают, что ли? В смутной серой мгле не видно ни зги. Они от нас, верно, шагах в пятидесяти. Проволока все бренчит. У меня мурашки бегут по спине. Что же это? Я опускаю винтовку. Лейтенант, согнувшись, пробирается вперед. Мы — следом за ним, с винтовками наизготовку. Лейтенант останавливается, потом крадется дальше. Становится на колени и показывает вперед. Что-то неясное движется впереди. Это стадо. Лейтенант убирает пистолет.

— Да уж, попали впросак! Это стадо, оно терлось о проволочную ограду, а лошади бегали вокруг.

Мы двинулись вправо вдоль ограды. Показались деревья и несколько домов. Нигде ни огонька. Мы подкрались к домам. Прошли несколько шагов меж каменных стен. За ними луг полого спускался вниз. Мы подошли к краю крутого обрыва. Снизу, из глубины, доносился громкий шум. Там повис плотный белый туман.

— Что там — поезд идет? — спросил я.

— Вряд ли здесь еще идут поезда. Верно, это Маас. Только и мне чудно — что-то уж больно громко он шумит. Попробуем-ка спуститься. — Лейтенант стал спускаться ощупью. Склон был усыпан галькой. Лейтенант начал скользить. Я схватил его за руку. Но он все скользил. Тут Цише тоже пришел на подмогу, и мы вместе втащили Фабиана наверх. Он немного дрожал, но не проронил ни слова.

Ища тропу, мы пошли вдоль склона влево. Снова начался подъем. Взобрались на небольшой холм, дальше на три стороны был крутой обрыв. Мы остановились у куста шиповника.

— Ясно одно, — сказал лейтенант, — вниз с воинскими частями не пройдешь. Вот это мы и должны были установить. Отдохнем здесь. Тут поспокойней от разных сюрпризов.

Я расстелил плащ-палатку и уселся на ней с лейтенантом и Цише. Кружка в кармане мундира опрокинулась, и карман стал весь жирный от соуса. Хорошо еще, что я ничего больше туда не клал.

Я разрезал мясо перочинным ножом, и мы съели его втроем. Цише достал хлеб, а Фабиан сваренные вкрутую яйца.

Стало тихонько накрапывать.

— Мы должны остаться здесь до завтра, — сказал лейтенант, — чтобы днем снова осмотреть местность. Но тут чертовски холодно и мокро. Посмотрим, нельзя ли укрыться в деревне.

Ночевать в деревне показалось мне опасным. Бельгийцы, говорят, уже не одного ухлопали ночью. Да к тому же откуда нам было знать, не засел ли уже в деревне неприятель.