Людвиг Ренн - Война

— Никакой дисциплины, господин лейтенант.

— Что? Хорошо, я сам посмотрю на них.

Он распределил солдат.

— Вы получите второй взвод, — сказал он мне, — им командует унтер-офицер Мелинг, способный человек, но слишком молод. Он живет рядом.

Я пошел в соседний дом. Мелинг посмотрел на меня ясными карими глазами и объяснил мне все в нескольких словах. Первая светлая голова с тех пор, как я снова на фронте.

Командиром первого взвода был унтер-офицер Хёле, третьего — лейтенант Ханфштенгель.

Несколько дней мы оставались в городе. Иногда издали доносился гул канонады. Впереди нас стояла еще одна дивизия. Мы выставляли часовых только справа — потому что не доверяли соседней дивизии. По слухам, в дивизии побратались с населением.

В городе все магазины были открыты. Продавали нитки, белые булочки. Я сразу же купил несколько булочек, а в кондитерской съел кусок настоящего торта. Ведь в Германии всего этого не было уже несколько лет.

В первых числах ноября пришел приказ продвигаться вперед.

К обеду мы подошли к небольшому местечку: низкие домики, вокруг них деревья. Каждые две минуты у перекрестка звучал выстрел. Группа за группой мы пересекли перекресток и добрались до амбара за околицей, где и провели несколько часов.

Примерно в пять пополудни к нам доставили два станковых пулемета. Мы взяли с повозки и наши ручные пулеметы и двинулись вперед вдоль железнодорожной насыпи. Стало темнеть.

Мрачные дома под высокими деревьями. Метрах в двухстах впереди рвались снаряды. Грохот повозок. Два орудия спешно проследовали мимо нас в тыл.

— Что это значит, господин лейтенант? — спросил я.

— Ночью мы оставим эти позиции. Возможно, батареи отходят уже сейчас.

Мы залегли в довольно запущенном хлеве, где стояло несколько коров.

Через два-три часа пришел приказ отходить. Темень была — хоть глаз выколи.

После полуночи, сильно приуставшие, мы пришли в какую-то деревню и переночевали в церкви на соломе.

На следующее утро Шубринг вызвал нас, командиров взводов, к себе.

— Обоз с довольствием, по-видимому, захватили бунтовщики. Поэтому мы должны реквизировать скот. Кто из вас что-нибудь в этом смыслит?

— Я мясник, — сказал унтер-офицер Хёле. — Я уже видел здесь несколько хороших быков.

Перед алтарем собрались человек десять и развлекались на свой лад. Один наклонялся, получал звучный шлепок по заду и подымался.

— Ты, Альбин! — показывал он на одного.

— Ошибся! Давай снова!

Они играли несколько часов подряд с большим азартом. В роте были в основном совсем молодые ребята. Лейтенант Ханфштенгель стоял рядом и смеялся. Наверно, он и сам с охотой присоединился бы к ним.

Через два дня мы снова продвинулись немного вперед. Мы были в резерве. Перед нами позицию вдоль канала занимал первый батальон.

При ярком свете дня мы перевалили через высотку. В ушах громом отдавались залпы наших батарей. Время от времени с треском рвались французские снаряды.

В одном местечке нам приказали остановиться. Там нас направили в небольшой заброшенный дом, где не было ничего, кроме стен, да кое-где в окнах еще сохранились стекла. Офицеры расположились в следующем доме.

Молодые ребята тут же перед домом, на солнцепеке, снова принялись за свою игру. Унтер-офицер Хёле резал свинью — за домом, чтобы не увидел командир роты… Солдаты лейтенанта Ханфштенгеля хотели вызволить его потом от командира роты и дать ему свинины. Мне кажется, они не слишком-то жаловали ротного, потому что его, словно какого-нибудь бравого мальчишку, развлекала стрельба.

К обеду подъехала полевая кухня с говядиной. А через час за домом была готова свинина Хёле. От такого количества еды мы уже едва дышали и улеглись на соломе.

Вечером нас вызвал к себе лейтенант Шубринг.

— Господа, я не вижу в роте дисциплины. Нам нужно заняться строевой подготовкой. Днем прилетает слишком много аэропланов, поэтому занятия будем проводить на рассвете. Вы должны навести порядок и как следует вымуштровать солдат. Прежде всего, они плохо отдают честь. Соберите ваши взводы завтра утром в семь. Спасибо!

Он козырнул, и мы вышли.

На следующее утро я разбудил своих солдат:

— Выходи на занятия! Кофе будет потом.

— В какой форме, господин фельдфебель? — спросил Мелинг.

— Подсумки, винтовки, фуражки.

Бах! — перед домом взорвался снаряд.

— Собаки проклятые! — выругался кто-то.

Я вышел на улицу.