Людвиг Ренн - Война

— Об отсутствующих будет доложено господину майору! — сказал лейтенант. — А теперь мы должны выступить в поход.

На вокзале во время посадки люди переругивались: теснота, не хватало места.

Лейтенант взял меня в свое купе. Поезд отошел.

— Неутешительные новости, — сказал он спустя некоторое время. — Положение на фронте довольно скверное.

— Я не следил за передвижением войск на фронте, господин лейтенант.

— Разве вы не читаете газет?

— Только изредка, да и то ничего не понятно.

Он испытующе взглянул на меня.

— Тогда вы не знаете и о германском мирном предложении?

— Я слышал — это волнует многих. Только не понимаю почему.

— Так это же признание нашей слабости! — вскипел лейтенант.

Я не хотел спорить с ним. Лишь бы война кончилась, а что будут говорить потом, мне было совершенно безразлично. Я еще никогда не думал о политике. Она вызывала у меня отвращение, как что-то нечистоплотное.

После нескольких дней пути по железной дороге мы выгрузились в небольшом фландрском городишке и под жаркими лучами солнца зашагали по проселочной дороге; по обе стороны от нас тянулись огороды с голубоватыми кочанами капусты на черной болотистой земле.

Я шел впереди, лейтенант сзади. Солдаты болтали и бранились так громко, что до нас долетали все слова.

— Конец этой гнусности! Мы больше не позволим, чтобы нас всех поубивали из-за двух-трех дней войны!

— Если меня пошлют в атаку, я скажу просто: не пойду!

Завиднелось несколько низеньких кирпичных домиков; четыре дерева рядом с ними казались на редкость высокими.

Городок, в который мы прибыли, был чуть побольше первого. На четырехугольной базарной площади полковой писарь распределял пополнение по батальонам. Я попал во второй батальон.

Изо дня в день я ждал, что со мной будет. Полк стал совсем крохотным. В одном пункте, где-то впереди, был окружен и взят в плен целый батальон; в другом месте — первая и третья роты вместе со штабом батальона. Из других полков к нам были переведены офицеры, которых никто не знал. Двое из командиров батальонов были собственно кавалеристами. Расформировывался резервный полк, и из него должно было прийти к нам пополнение.

Канцелярия, при которой я находился, располагалась примерно в пятидесяти километрах от линии фронта, и связь с фронтом осуществлялась посыльными на велосипедах; обычно они возвращались на следующие сутки.

Солдаты пополнения, которых я привел, болтались по улицам и ходили в кино.

Наконец однажды утром пришел начальник штаба полка и приказал пополнению выступить в расположение полка вместе с прибывающим в десять часов батальоном.

Мы построились на базарной площади. Солдаты пополнения притихли. Возможно, они побаивались батальона, о прибытии которого их уведомили; видно, решили подождать, что будет дальше.

Мы ждали. Через полтора часа прискакал офицер и сказал, что батальон не пожелал делать крюк через наше местечко, и он сам поведет пополнение.

Мы выступили в поход. Я шел сзади. Было душно. Светило солнце, но свет был мглистым, как перед грозой.

Небо темнело все больше. Вдали сверкнула молния. Начали падать крупные капли дождя — все чаще и чаще.

В ближайшем местечке мы спрятались в большом пустом сарае, необычайно черном с виду, и стали пережидать, пока пройдет грозовой ливень.

К вечеру мы прибыли в небольшой городок с узкими улочками. По шатким мостикам мы шли через каналы с медленно текущей водой; там стояли баржи.

На площади мы остановились. Из одного дома вышло несколько офицеров. Никого из них я не знал.

— Младший фельдфебель Ренн, в шестую роту!

С двадцатью солдатами я отправился в мою роту. Нас вел связной батальона.

— Здесь живет господин лейтенант Шубринг, — сказал связной.

Я остановил солдат и выровнял строй. Меня раздражала их никудышная выправка.

— А теперь постойте-ка спокойно, — сказал я, — да постарайтесь сделать это как можно лучше! Или вы из тех, кому обязательно надо сделать все как можно хуже?

Мой тон, казалось, удивил их. Я оставил их и вошел в дом. На первом этаже я встретил ефрейтора.

— Мне нужно к господину лейтенанту.

Кто-то выглянул из двери.

— Кто там? — У него были редкие волосы с прямым пробором; на носу пенсне.

— Младший фельдфебель Ренн и двадцать солдат пополнения в шестую роту прибыли!

— Входите! — Ему было с виду лет сорок; он казался сильно раздраженным. — Что за пополнение? Опять этот сброд!