Алексей Федоров - Моя война

Проследовало несколько гражданских машин, напряжение спало, и вдруг, примерно в 13.00, я заметил легковушку. Пригляделся. Немцы! Валерий вышел из кустов и ждёт. Я целюсь в шофера, но мешает лист. Немного опускаю карабин, и Валерий, видя это, быстро прячется в кусты, а я через 2–3 секунды стреляю, но не в шофера, т. к. было неудобно, а в человека рядом. Машина движется дальше. Валера с опозданием бросает гранату, которая скользит по кузову машины и падает на дорогу. Он перебегает на мою сторону, и только после этого граната взрывается. Я продолжаю сверху стрелять по машине. Валерий присоединяется ко мне. Примерно в двухстах метрах от нас машина останавливается, из нее кто-то выскакивает и из кювета стреляет в нашем направлении. Из Гре приближаются грузовые машины с солдатами, и нас начинают обстреливать с двух сторон. Мы бегом отходим на север в сторону леса. Погони, кажется, нет.

Чёрт возьми! Первый удар – и впустую. Валерий упрекает меня за то, что я не вовремя опустил карабин, он подумал, что машина гражданская, начал прятаться в кусты.

– Если бы ты не опускал карабин, я скосил бы их всех из автомата, – сказал он.

– Лист мешал, – оправдывался я.

– Лист, лист, – ворчал он.

Мы были обескуражены. Не знали, что операция оказалась очень удачной. Первым же выстрелом я убил немецкого полковника, но об этом мы узнали после.

Мы шли хмурые: с чем явимся в отряд? Опозорились начисто. Решили не возвращаться без трофеев.

Переночевали в лесу около Савиньи. Утром седьмого мая двинулись на север. И тут нам повезло. Мы подошли к дороге и увидели, как справа от нас проехали на велосипедах два немца. Стрелять было уже поздно, и мы решили их подождать Может, вернутся. Валерий предположил, что это зенитчики, отправившиеся с ранцами за продуктами. Мы перешли на другую сторону дороги и сели в кустах за поленницей дров, откуда дорога хорошо проглядывалась в обе стороны.

Примерно через полчаса показались вооруженные карабинами велосипедисты.

Мы встали с противоположного от них края поленницы и приготовились. Валерий с автоматом на колене, я – стоя.

Помню, как билось сердце, – ведь я впервые буду убивать людей. В боях под Харьковом я не видел, кого именно поражали мои пули, а тут узнаю, кого я убил, да еще из-за угла и, по существу, беззащитных, ведь они не успеют взять в руки винтовки.

– Валерий, – шепчу я, – может, в плен возьмем и отведем в лагерь?

– Чтобы банда Габриэля издевалась над нами? Струсил?

– Какая может быть трусость, когда мы действуем наверняка.

Больше говорить не пришлось. Немцы – в десяти метрах. Мы нажали на курки и…. у обоих осечка! Металлический звук курков заставил немцев повернуть головы в нашу сторону. На их лицах был ужас, но сделать они ничего не смогли: пауза продолжалась доли секунды, когда заговорило наше оружие. Валерий дал короткую очередь по туловищам, я целился в головы.

И мы, перепрыгнув через кювет, собрали трофеи: 2 винтовки, 2 ножа, 2 солдатские книжки, бумажники с фотографиями и деньгами, часы, ремни с патронниками.

Посмотрели на убитых – одному лет тридцать, другому – около сорока. Оба худощавые, чернявые.

На дороге зашумел мотор, мы обернулись – на холм поднимался трактор, он был метрах в пятидесяти от нас. Тракторист, увидев страшную картину, быстро развернулся. А мы бросились за поленницу и – в лес. Бежали быстро и долго – надо было выйти из зоны возможного контакта с собаками. Через час были в районе деревни Веллексон, где Валерий при форсировании речушки потерял один магазин к стеновскому автомату и, сколько ни нырял, разгребая ил на дне неглубокой реки, – магазин не нашелся.

На опушке леса мы разглядывали свои трофеи. В бумажнике старшего немца были семейные фотографии, при виде которых сердце пронзила жалость. Жена, два младенца в коляске, двое лет по семь – у коляски, а один, годиков трех, в руках на груди у полной женщины. Всего лишь час назад от моей руки она стала вдовой… Я почувствовал себя преступником.

– Поговорю с Алисой и буду ходить только на железные дороги, а засады из-за угла не по мне. Я чувствую себя убийцей, палачом, – обратился я к Валерию.

– Неженка ты, как я посмотрю, давай лучше в «подкидного дурака» сыграем, – усмехнулся он.

В числе трофеев оказалась колода карт, и мы раза три сыграли. Больше я не мог. Лег на траву и, наблюдая за плывущими облаками, размышлял о случившемся.

Вечером мы зашли к знакомому по первому переходу пекарю, выпили хмельного сидра и пошли переправляться через Сону.