Николай Личак - Люди ратного подвига

Возвращаемся домой в приподнятом настроении. Командир мой даже запел, чего никогда с ним не бывало. «Ой ты Галя, Галя молодая… — слышу в шлемофоне, потом пауза и опять: — Ой ты Галя…» Однако ж, пока мы блуждали в тумане, решая, идти на объект или нет, да пока фотографировали, бензин оказался на исходе. Пришлось сесть на соседний аэродром. И только на следующее утро мы перелетели к себе. Только сели, бегут к нам ребята и с ними, она, укладчица парашютов, Галина Александровна — Галя. Вылезли мы, а она к нам. Смотрит на лейтенанта, глаза радостью так и светятся, что вернулись, значит, мы благополучно, а сказать ничего не решается. Я уж на выручку, рассказываю ей о командире своем, о его настойчивости, о том, что не хотел возвращаться, не выполнив задания. Рассказываю, а сам думаю — дело тут, видать, не на шутку, любовь самая настоящая.

И действительно, через месяц поженились они. Свадьбу всем полком праздновали. Хоть и скромно, но зато весело. А у моего командира, у Мусы, с того времени песня эта самая, «Галя молодая», самой любимой стала. Как в хорошем настроении, так и поет ее.

Шел последний день 1943 года. Полетов в этот день не предвиделось, и поэтому весь личный состав полка с утра готовился к встрече Нового года. Летчики, стрелки, оружейники, «технари» чистились, стриглись, брились, мылись в бане и гладили обмундирование. К обеду все выглядели как женихи. В приподнятом настроении собрались в столовой. Шутили, смеялись. Вспоминали прошлые бои, рассказывали об удачных вылетах, тут же, используя столовый инвентарь — ложки, вилки и ножи, демонстрировали маневры, которые приходилось применять, чтобы перехитрить противника, уйти от преследования фашистских истребителей. Любители танцев уже приглашали на вечер принарядившихся во все праздничное официанток.

И вдруг в самый разгар обеда в столовую влетает дежурный по части и от имени командира полка приказывает всему летному составу срочно явиться на аэродром. Все повскакали с мест и, опрокидывая стулья, ринулись к выходу. До аэродрома было метров восемьсот, но летчиков и стрелков уже ждали машины, и через несколько минут все сидели вокруг командира полка с планшетами в руках.

— Получены сведения, — начал подполковник Тюленев, — что на аэродром приземлились два авиационных полка противника: бомбардировщики Ю-88 и истребители «Хейнкель-111». Сейчас у них там, конечно, суматоха, устанавливают машины; охранение, наверное, организовано не полностью. Да и Новый год немцы тоже, надо полагать, думают встречать. Вот и самый раз по ним ударить. Успеть надо до темноты, поэтому… — подполковник посмотрел на часы, — готовность через 15 минут. Ставлю задачу.

По принятому Тюленевым решению полк летел в полном составе, тремя группами. Первая работала по истребителям, вторая — по бомбардировщикам, а третья должна была подавить зенитные средства и потом тоже переключиться на бомбардировщиков. Командир звена лейтенант Муса Гареев входил в третью группу, которую возглавлял командир эскадрильи капитан Анисов.

Линию фронта прошли спокойно. Вражеские зенитки дали всего несколько залпов и на том успокоились. Вскоре показался аэродром. Выпавший с неделю назад снег под Новый год растаял, и камуфлированные гитлеровские самолеты сидели на его большом прямоугольнике, как белые лебеди на черном поле. Лучшего и не придумаешь.

Началась атака. Один за другим штурмовики входили в крутое пике, устремляясь к целям. Внизу рвались бомбы и снаряды, комьями взлетала вверх земля, горели вражеские машины. А когда штурмовики выходили из пикирования и с разворотом набирали высоту, приходила очередь стрелков. Свинцовым огнем из пулеметов они поливали белые, пятнистые самолеты, заставляли в страхе разбегаться суетившихся на аэродроме людей.

Эскадрилье капитана Анисова первое время нечего было делать — зениток нигде не было видно. Поэтому капитан начал выполнение боевого задания со второй его части — повел экипажи на штурмовку Ю-88. И только на втором заходе к аэродрому откуда-то подошли машины с установленными на них пулеметами и открыли огонь. Анисов тотчас же навел на них эскадрилью.

Гареев шел в паре с лейтенантом Виктором Протчевым, прикрывавшим его сзади. Они давно слетались и без слов понимали друг друга. Кроме того, их уже давно связывала крепкая фронтовая дружба. Протчев был надежным щитом ведущего, и в случаях встречи с воздушным противником Гарееву незачем было оглядываться назад. И сейчас, как только Гареев, «отработав», выходил из пике и в этот момент был уязвим для огня противника, на зенитку обрушивал свой удар Протчев.