Евгений Моисеев - Нашу память не выжечь!

Он собрал тех, в кого верил, кому доверял. «Вот что, ребята, – как-то особенно непривычно строго сказал он. – Немец приближается к Ростову, и мы серьезно должны включиться в борьбу с врагом. Нужно действовать согласованно, а не в одиночку. От меня вы будете получать конкретные задания и поручения. При выполнении их вы должны действовать смело, быть бдительными, не болтливыми». Мы не задавали ему лишних вопросов, понимали, что в целях конспирации он не мог нам назвать имена людей, от которых получал задания. Мы готовы были их беспрекословно выполнять.

Фашистская армия, несмотря на многочисленные потери, рвалась к Ростову, стремилась отрезать и захватить Кавказ. Фашисты считали Ростов-на-Дону «воротами Кавказа» и придавали большое значение его взятию.

Все чаще слышались сигналы воздушной тревоги, свист падающих бомб на окраинах города. В небо взлетали ракеты.

Начиная с 17–18 ноября, мы видели, как наши солдаты по двое-трое и большими группами спешили к мосту на 29-й Линии, просили прохожих указать дорогу. И я с ребятами помогал им выйти к переправе. 20 ноября немцы прорвали оборону, и наша армия стала отступать. Как писал краевед М. Вдовин: «В ночь на 21 ноября 230-й полк НКВД переправился по наплавному мосту на 29-й Линии на Зеленый остров и занял там оборону. Мост взорван не был, и его захватили немцы. Днем 21 ноября через Дон по нему переправились на Зеленый остров двенадцать немецких танков и пехота. Завязался бой. К концу дня немцы остров покинули, но мост оставался в их руках. Отступая из Ростова, оккупанты взорвали правобережную секцию моста на двух понтонах».

В ночь с 20 на 21 ноября небо было в зареве пожара. Всю ночь я не мог заснуть: на душе было очень тревожно. Рано утром мы с товарищами поспешили к 1-й Советской улице. Мы понимали, что наша помощь понадобится отступающим бойцам. И не ошиблись. Со стороны улиц Энгельса и Театральной быстрым шагом, а кое-кто и бегом, спешили выйти к Дону наши красноармейцы. Мы, поднимая руки, махали им, предлагали идти за нами. По дороге к нашим рядам присоединилась большая группа отступающих воинов со стороны Сельмаша. С Дона непрерывно раздавались выстрелы. Слышна была артиллерийская канонада.

Мы благополучно дошли до 29-й Линии. Мы вместе с Жорой Поталовым возвращались домой, но едва подошли к 25-й Линии, как попали под обстрел. Со стороны Сельмаша по 19-й Линии вниз спускались немецкие танки. Увидев на площади Свободы людей, они открыли огонь. Все стали разбегаться кто куда. Мы завернули за угол и быстро вбежали во двор двухэтажного дома. В этом доме, на первом этаже, жила моя тетя Феодора. Ее сыновья, Георгий, Петр и Виктор Трудненко, воевали на фронте.

Когда закончилась стрельба, я выглянул из-за угла и увидел посреди площади «газик», в нем был убитый наш солдат, молоденький паренек. Возможно, он спешил к переправе, но, не зная местности, свернул не на ту улицу. На площади лежали убитые жители. В полдень мы все-таки решили пробиваться к нашим домам на Верхненольной. Уже собрались уходить, я приоткрыл деревянную калитку, выглянул и, ужаснувшись, быстро закрыл ее. По улице под конвоем эсэсовцев с автоматами шли наши пленные красноармейцы. Колонна растянулась на всю ширину улицы, вплотную подходя к домам. Ненависть к гитлеровцам настолько овладела моими чувствами, что я не побоялся снова выглянуть на улицу. Рядом со мной находился Георгий Поталов. Я приоткрыл калитку и встретился взглядом с подходившим к ней нашим военным. Увидев меня, он от неожиданности округлил глаза, а мы с Жорой, не сговариваясь, схватили его за руку и затянули во двор. Быстро захлопнули калитку и стали ждать, боялись пошевельнуться, молчали.

Сколько прошло времени, не могу сказать, мы только молча смотрели друг на друга, не понимая, как все это произошло. Когда на улице затихли шаги, мы направились в квартиру тети. Наш новый знакомый (звали его Леня, родом из Днепропетровска) переоделся в гражданскую одежду моего брата, а его военную форму мы спрятали в конце подвала. На первом этаже жила семья Черновых. Это были хорошие, порядочные люди. Они видели все, что произошло, но пообещали никому не рассказывать. И свое обещание выполнили. Спасибо им за это.

Когда стемнело, мы пошли к нашим домам на Верхненольной. Мама нас накормила, и Леня ушел: оставаться было небезопасно, вокруг много соседей, жили мы в коммунальной квартире. Но Леня почти каждую ночь осторожно приходил к нам, мы его кормили. Прятался он в парке Революции, в бомбоубежищах, которые мы подготовили перед оккупацией. Они были рядом с нашим домом.