Митко Яворски - Люди переменились

Марин-пастух вышел на балкон, и мягкие звуки кларнета полились над толпой. Парни повесили калильную лампу на ветку клена, на площади стало светло, как днем. Началось веселье, хоро плясали, и стар, и млад, партизаны и партизанки.

Трифон Бияз часто представлял себе, что когда придут товарищи Владо, он побежит к ним, повинится, и ему полегчает. Когда они пришли, он испугался. Он стоял за воротами в мучительном колебании, не зная, пойти ли ему на площадь или спрятаться где-нибудь. Чувство виновности, которое за последнее время как-то притупилось и меньше тяготило его, стало сейчас невыносимо острым. Он посмотрел на перекладину ворот, затем на себя, словно прикидывая, выдержит ли она вес его тела. Спокойно стал разматывать свой длинный кушак, глядя прямо перед собой широко раскрытыми, но ничего не видящими глазами.

— Трифон, Трифон! — дошел до сознания знакомый голос.

Бияз замер. В темноте он различил фигуру быстро идущей к нему Вагрилы. Хотел ответить, но губы его только беззвучно пошевелились. Протянул к ней руки, но не смог сделать ни шага.

Подойдя к нему, Вагрила прислонилась к верее ворот. Отдышавшись немного, она сказала:

— Я к тебе поспешала Трифон. Искала тебя на площади, да не нашла…

Она вдруг схватилась за грудь и пошатнулась. Бияз поддержал ее, не дал упасть.

— Что-то у меня с сердцем неладно, все замирает… — сказала Вагрила и добавила. — Идем!

Они медленно направились на площадь. Бияз поддерживал Вагрилу, за ним волочился наполовину размотанный кушак. Поскрипывала ржавыми петлями на ветру оставшаяся открытой калитка…

На ярко освещенной площади извивалось хоро. Сопровождаемая неотступно следовавшим за ней Биязом Вагрила подошла к танцующим. Отыскала глазами того самого высокого партизана, который сказал речь крестьянам. Он плясал рядом с Иванкой.

— Тетя Вагрила! — окликнула ее Иванка.

Но Вагрила, казалось, не слыхала ее зова. Она потянула за рукав высокого партизана. Тот повернул к ней голову. Встретив страдальческий взгляд Вагрилы, он выпустил руку Иванки и отступил от вереницы танцующих.

— Ты, что-ли, главный? — негромко спросила Вагрила.

Высокий партизан — это был Бончук — сказал:

— Главный наш погиб!

Вагрила повернулась к стоящему рядом Биязу.

— Видите этого человека, — сказала она Бончуку, — у него дочь сошла с ума в полиции, а зять его — партизан Мишо Бочваров…

— Здравствуй, товарищ! — сказал Бончук, протягивая руку Биязу.

— Убери руку! — остановила его Вагрила и тихо добавила: — Он убил вашего товарища… Владо.

— Вот как! — растерянно промолвил Бончук и вдруг, сорвав с плеча винтовку, шагнул назад: — Гадина!

Вагрила пошатнулась и повалилась на землю.

— Бончук, что случилось? — воскликнула Дафинка, подбежав к ним. Она наклонилась к Вагриле и помогла ей подняться.

— Вот этот убил Владо! — сказал Бончук, гневно сверкнув глазами.

Дафинка, в недоумении, вопросительно посмотрела на Вагрилу.

— Убери ружье, парень, — с трудом выговаривая слова, сказала Вагрила. — Этот человек никуда не убежит, он ждет расплаты.

— Да ты кто такая? — спросил ее Бончук.

Ох, зачем ее спрашивают, зачем бередят незажившие раны! Она снова пошатнулась. Дафинка поддержала ее.

— Сына ее Гергана повесили, а другого еще раньше убили, — тихо сказал Бияз.

Вагрила открыла глаза и, как бы извиняясь, пробормотала:

— Что-то все дурнота находит.

Дафинка поцеловала ей руку. Вагрила смутилась. К чему ей теперь почет, уважение? Это ей сейчас все едино, что монисто на траурном платье…

Тихо и молча вошла группа партизан в сад, где был похоронен Владо. Вагрила и Бияз остановились под грушей. Стрекотали кузнечики. Пахло травой. Прошелестев в листве, глухо шмякнулся о землю перезревший плод. Бунчук недоверчиво спросил.

— Где же могила?

Вагрила провела рукой по росистой траве.

— Здесь!

Партизаны обнажили головы и тихо запели.

Вагрила стала на колени и перекрестилась. Трифон Бияз всхлипывал, уронив голову на грудь.

твердо и громко зазвучала песня.

— Убейте меня! Скорей… — не выдержал Бияз, упал ничком на могилу. Песня смолкла. Бончук взял Бияза за шиворот и одним рывком поставил на ноги.

Партизаны вернулись на площадь. Здесь они остались до утра, беседовали с крестьянами. Вагрила сидела на земле, привалясь спиной к каменной ограде общинного правления.