Георгий Свиридов - Победа достается нелегко

Через несколько минут Боб вышел на улицу уже другим человеком. На нем был новенький темно-серый костюм из модного итальянского трико, голубая сорочка, а в руках увесистый сверток, аккуратно упакованный и перевязанный бумажным шпагатом. В свертке лежали три шерстяных костюма и его тюремная роба. Конечно, вместо робы можно было еще кое-что прихватить, но оставлять, как он выражался, «свою шкуру» было опасно, она бы сразу выдала его.

Настроение у Боба немного поднялось. Теперь его мысли вертелись в другом направлении: скорее найти рынок, а там какому-нибудь перекупщику сбыть «товар».

Бобу крайне нужны были деньги.

Не доходя до рынка, который, как ему указали, находился где-то возле вокзала, Боб неожиданно столкнулся с Валидолом. Настоящего имени и фамилии его Боб не знал. Этого юркого узколицего узбека средних лет в общей камере Ташкентской тюрьмы называли Валидолом, и тот не обижался. Сидел Валидол за какие-то торговые махинации и мелкое воровство. Он отчаянно играл в самодельные карты с Серегой Косым, дружком Боба. Серега умел тонко махлеватъ, и Валидол все время ходил в проигрыше, задолжал крупную сумму и считался «рабом» Косого.

Боб не обратил бы на Валидола внимания, но тот сам остановил его:

— Борис-ака! Борис-ака!

Боб резко обернулся, встревоженный тем, что кто-то зовет его по имени, сунул руку в карман, где лежал пистолет, и, повернувшись, сразу узнал узкое смуглое лицо с небольшими усами. Внешне Валидол почти не изменился. Небрежно, тоном превосходства, Боб сказал?

— А! Это ты, Валидол! Привет, привет.

Валидол стоял около автофургона, на светлом квадратном кузове которого крупными буквами было выведено «Промтовары».

— Твоя телега? — Боб кивнул на машину.

— На базу ездили, а там ничего не дали… Говорят, подождите, говорят, к вечеру… — непонятно почему начал объяснять Валидол, не сводя заискивающего и в то же время восхищенного взгляда с Боба. — А ты… Вой-йе! Такой шик-блеск… Настоящий большой начальник.

— Где шофер? — спросил Боб.

— Нонга кетты… Пошел за хлебом. Чой-пой делать будем. Поедем с нами в чайхану, завтракать будем.

— В чайхану успеется. — Боб подошел вплотную и тихо произнес: — Поедем к тебе, в гости.

Валидол изменился в лице, у него чуть дрогнули уголки губ. Везти к себе домой такого «гостя» он не хотел. Но Боб не дал ему возможности прийти в себя, найти приличный повод для отказа. Боб вцепился в Валидола, как клещ, как утопающий в спасательный круг. Хитро сощурив глаза, он доверительно сообщил:

— Завтра-послезавтра приезжает Серега Косой, и мы вместе пойдем его встречать.

При имени Косого лицо узбека стало бледно-серым.

— А как… кто сказал, что я Ташкент поехал?.. — Он с трудом сдерживал волнение, — Я Самарканд жил…

— Мы все знаем, — уверенно сказал Боб, видя, что тот клюнул на приманку. — Под землей найдем.

Валидол сразу стал покладистым и сговорчивым. Он только попросил:

— Не называй меня Валидол. Не надо. Моя звать Юсуп. Юсуп Валиев. Хоп? Ладно?

Так Боб Черный Зуб очутился в доме Юсупа Валиева, по прозвищу Валидол.

Конечно, о том, что Серега Косой погиб еще год назад, что его нет в живых, Боб умолчал.

Подземная стихия все время напоминала о себе. Толчки следовали один за другим с какой-то неуловимой последовательностью, не поддающейся простому логическому осмысливанию. Сила их была далеко не та, что на рассвете 26 апреля, однако каждое вздрагивание земли заставляло настораживаться, рождало далеко не радостные чувства.

Первое колебание почвы Руслан ощутил в день приезда, когда ставили палатку. Он укреплял растяжки, а Зарыка, мурлыча песенку, возился внутри брезентового дома. Вдруг натянутая веревка в руках Руслана провисла, словно кто-то там, на той стороне палатки, решив поиграть, нарочно расслабил растяжку, а потом рванул что есть силы в противоположную сторону — и в то же мгновение земля странно качнулась, мягко, пружинисто, будто под ногами находилась не вытоптанная и выжженная солнцем площадка, а большая спина гигантского живого существа. Неприятное чувство, нет, не страха, а какой-то неуверенности, холодком обдало потную спину. Колебание продолжалось считанные доли секунды. Руслан даже не успел сообразить, что происходит, как все кончилось.

— Корж, ты что дурачишься! — крикнул из палатки Зарыка.

— Да нет, я ничего, — пробурчал Коржавин.

Но уже из других палаток повысыпали солдаты, и со всех сторон неслось: