Валерий Жмак - Летчик Девятаев. Из фашистского ада – в небо!

– Смелее, Михаил Петрович. Скоро будем на месте…

В пассажирской кабине находились четверо: Девятаев, Сергеев и два его молчаливых помощника – один в гражданском костюме, другой военный в чине подполковника артиллерии.

В полете Сергей Павлович сидел рядом с Михаилом. О «Фау» он не расспрашивал, а больше интересовался подробностями дерзкого побега из немецкого плена. По всему было видно, что смелость и отвага советских военнопленных при захвате немецкого бомбардировщика, а также во время полета в расположение советских войск произвели на него огромное впечатление.

Менее чем через час советский транспортник совершил посадку на том самом аэродроме, с которого Михаил взлетел на захваченном «Хейнкеле».

Сложные чувства овладели им, пока он шел к выходу. Спрыгнув с последней ступеньки трапа на бетонку, он сделал несколько шагов и невольно остановился. В этот день Девятаев впервые оказался на острове Узедом не в полосатой робе бесправного узника, а прибыл сюда гражданином страны-победительницы.

Он удивленно огляделся по сторонам. Необычность пейзажа заключалась в том, что самолетные стоянки пустовали: ни многочисленных бомбардировщиков, ни дежуривших в готовности № 1 «мессеров» с «фоккерами», ни обслуживающего персонала в черных комбинезонах.

Вместо всего этого кругом зияли бомбовые воронки, валялись обломки металлических ящиков-контейнеров, на дальних стоянках чернели остовы двух сгоревших самолетов, а у леса торчала контрольная «вышка» с выбитыми стеклами и почерневшим от пожара углом.

Картина неживого аэродрома поражала. Ранее здесь кипела жизнь, а теперь не было ни одной живой души. Лишь на краю широкого бетонного перрона, куда подрулил «Ли-2», их ожидали несколько встречающих в форме сотрудников НКВД.

Двое из них направились навстречу прилетевшим. Старший, в звании майора, окинул прибывших цепким взглядом и сразу понял, кто есть кто.

– Майор Золотов, – представился он Сергееву. Кивнув в сторону Девятаева, предупредил: – Мы должны встретить заключенного и контролировать каждый его шаг, пока он будет находиться на территории бывшего ракетного центра Пенемюнде.

– А не пошли бы вы к е… матери со своим контролем! – внезапно вспылил Сергеев. – Теперь я тут за все отвечаю. Вон с моих глаз!

Девятаев опешил от такого обращения с офицерами всесильного НКВД.

– Идемте, Михаил, – похлопал по плечу Сергей Павлович. – Работы много, а времени у нас мало. Мне удалось вас выцепить всего на трое суток…

До позднего вечера, покуда солнце не село за горизонт, Девятаев водил подполковника Сергеева по острову, показывал подземные цеха завода, здания технического обеспечения, стартовые площадки. И рассказывал, рассказывал, рассказывал…

На следующий день распорядок в точности повторился. Более десяти часов (с небольшим перерывом на обед) Сергеев с Девятаевым бродили по западной оконечности острова Узедом, рассматривали брошенные узлы ракет и заправочных модулей. Потом они прошлись вдоль уцелевшей железнодорожной ветки, по которой немецкие специалисты возили готовые ракеты к испытательным стендам. Затем спустились в подземный бункер, откуда инженеры контролировали испытания и давали команды на старт.

Подполковник постоянно задавал вопросы. И даже те, ответов на которые Девятаев не знал.

– Как ракетные узлы перемещались внутри сборочных цехов? Сколько времени уходило на сборку одного изделия? Все ли ракеты проходили испытания на стенде?..

– Простите, Сергей Павлович, – виновато отвечал в таких случаях летчик, – но простых заключенных в сборочные цеха не допускали. Мы лишь обслуживали аэродром и прилегающую территорию. Убирали ее, расчищали от снега, засыпали воронки, ремонтировали разбитый бетон…

– Да-да, понимаю. Я слишком много хочу от вас услышать, – соглашался тот. – Не сердитесь за мою дотошность. Ведь вы, Михаил, остались едва ли не единственным живым свидетелем строительства, испытаний и боевых запусков немецкого «оружия возмездия». Вы присутствовали при транспортировке ракет «Фау». Видели, как они уходят в небо; наблюдали, как некоторые из них взрываются и падают.

– Да я и не сержусь. Но разве я единственный свидетель, Сергей Павлович? Со мной ведь бежало с острова еще девять человек.

Подполковник с минуту помолчал, затем негромко сообщил:

– Я хотел повидать и расспросить каждого из тех, кто вместе с вами бежал из плена. Поставил соответствующим службам задачу, чтобы те навели справки и разыскали людей. В общем… не хотел вас сразу расстраивать. К моему сожалению, на сегодняшний день в живых из вашей команды остались лишь четверо: вы, Иван Кривоногов, Михаил Емец и Федор Адамов.