Вадим Пеунов - Об исполнении доложить

Он взял документы, вознамерился, не глядя, сунуть их в карман. Если бы он это успел сделать, то при моем напоминании проверить документы, сразу бы сообразил, что за этим что-то скрывается. Я готов был к такому обороту дела и придержал командировочное удостоверение, которое Родин хранил в паспорте. Именно туда я и положил фотокарточку Иванова. Говорю:

— Простите, вот ваше командировочное.

Он взял его. В левой руке держит удостоверение, в правой — все остальные документы.

— Могу быть свободным?

В тоне, каким это было сказано, звучал упрек мне: «Занимаетесь тут ерундой от нечего делать».

— Само собою. Прошу извинить за беспокойство.

Он с тайным удивлением глянул на квитанцию. «Выручила!» Она сотворила чудо. Документы у него в руках. Вот сейчас он ступит за порог, а там — сво-бо-да!

Он раскрыл паспорт, намереваясь положить на прежнее место командировочное удостоверение. И… остолбенел. Перехватило дыхание. Секунд тридцать стояла в кабинете начальника вокзала напряженная тишина. Мы с Родиным в упор смотрели друг на друга. Он выложил фотокарточку из паспорта ко мне на стол, а документ убрал во внутренний карман куртки. И этого мгновения было достаточно, чтобы он справился со своими чувствами.

— Вы, видимо, по ошибке положили в мои документы чужую фотографию.

— Да, да, — согласился я с ним, — чистейшая ошибка. Дело в том, что этот человек утверждает, что сегодня днем вы вместе с ним около часу дня посетили Светловскую больницу, справлялись о самочувствии Селиверстова. Вернее, в больницу заходил он, а вы только наблюдали, что же из этого получится.

Наступил переломный момент. От разоблаченного немецкого десантника-офицера можно было ждать любой выходки.

Князев уже стоял с пистолетом в руках в двух шагах от Родина.

— Не делайте глупостей, — назидательно сказал я. — Взгляните на двери.

Он обернулся. В одно мгновение я очутился возле него, рывком повернул к себе спиной и, вывернув руку за спину, поднял ее до предела вверх. Задержанный застонал от боли. Подоспел Князев.

— Обыщите!

Под пиджаком под левой рукой у задержанного оказалась кобура с пистолетом.

Я прощупал кончики пиджака, рубашки и куртки, нет ли ампулы с ядом. Потерять такого свидетеля мне совсем не хотелось.

Куртка снята. Старенький картуз у меня в руках. В ящике стола пистолет, запасная обойма и документы. Говорю Князеву:

— На другой телефон. Найдите Копейку. Иванова надо брать, хватит за ним ходить.

Я передал младшему лейтенанту фотокарточку Иванова. Князев ушел. Мы остались с задержанным с глазу на глаз.

— Надеюсь, назовете свое имя?

Он прохрипел:

— Вы достаточно внимательно и долго изучали мой паспорт.

И вдруг успокоился, будто одержал надо мною бесповоротную победу. Бледность с лица исчезла. Сидит на стуле, спину выпрямил. В глазах появилась мысль. Проиграв схватку нервов, он понял, что терять ему нечего, и успокоился. Я полностью раскрыл себя, так что никаких сюрпризов не мог уже ему поднести. И я с опаской подумал, что второй этап схватки может остаться за ним. На испуг разведчика не возьмешь. А что, если попытаться доказать ему бесполезность сопротивления, бессмысленность игры в молчанку?

— Вы — разведчик, я — контрразведчик. Оба хорошо понимаем ситуацию. Взвесьте свои шансы, доктор фон Креслер.

Он попытался улыбнуться. Улыбка ему не удалась. Бывает, после напряженной работы, после огромных физических и моральных нагрузок человеком овладевает апатия, этакое полнейшее безразличие ко всему, в том числе и к тому, что происходит с ним самим. Психологи говорят: защитная реакция организма.

— Я не фон Креслер.

— Возможно, — соглашаюсь с ним, — я в гадалки и не гожусь. Так помогите моему воображению, представьтесь.

Он встал и отрапортовал:

— Капитан Богач.

— Не родственник начальника воздушной разведки германских сухопутных войск? — поинтересовался я.

— Лишь однофамилец.

— Все равно, рад встрече.

Сложная ситуация не вытравила у провалившегося немецкого разведчика чувства юмора. С горьковатой иронией он ответил:

— Если бы я сидел на вашем месте, а вы на моем, я был бы рад не менее вас.

— В принципе я знаком со списком участников операции «Есаул», которую должен был возглавлять доктор Хауфер. Но фамилию Богач не встречал.

Важно было дать ему почувствовать, что я превосходно информирован, поэтому мелких услуг от него не приму. И если уж он решился нам помочь, то должен быть предельно откровенным. Только это даст ему право сменить гражданскую одежду шпиона на мундир офицера-разведчика и стать военнопленным.