Тайсто Хуусконен - Стальной шквал

На станции собирался народ, хотя до прихода почтового поезда времени оставалось еще порядочно. Отъезжающих было немного, большинство же, по обыкновению, пришли просто «проводить поезд». У газетного киоска топтались несколько парнишек и девушек лет по пятнадцати. Из будки дрезины шел табачный дым и слышались пререкания, бранные слова, шлепанье игральных карт. Под откосов парень сжимал в объятиях девушку. Позади уборной несколько парней пили водку прямо из бутылки.

— Все, ребята, последние капельки. Кто пойдет за другой поллитровкой?

— У нее больше нет.

— Врет! Знаю я эту проклятую спекулянтку. Цену набивает.

Продавщица газетного киоска открыла свою торговлю. Покупателей было мало, хотя газеты, выставленные на витрине, кричали аршинными заголовками:

«Большевики на Днепре»,

«Кубань эвакуируется»,

«Тревожные вести с восточного фронта».

День выдался солнечный и теплый, хотя осень уже вступила в свои права. На озере близ станции слышался плеск весел. И разговор доносился очень явственно. Кто-то говорил:

— Нет, нет, ты не думай, что русский Иван оставит нас в покое. Он просто покуда не спешил с нами, потому что войска ему нужны на других фронтах. Но если уж он попрет, тогда пиши пропало. Мы-то знаем, видали.

На прибрежных камнях сидели несколько мужчин. Бутылка ходила по кругу, пили по глотку и покрякивали. Один из компании был в военной форме со знаками младшего сержанта. Он хлебнул немножко, сплюнул и стал закуривать. Потом продолжил:

— И еще запомните: не лезьте вперед! Никогда не надо быть первыми. Но и последними — тоже нехорошо. На последнем начальство душу отводит. А первеньких — примерненьких — товарищи не любят.

Его внимательно слушали. У всех были рюкзаки за плечами и на поясах болтались финские ножи в ножнах. Из-за поворота послышался шум приближающегося поезда, и младший сержант прервал свои наставления.

— Вот и поезд идет, — сказал он и стал прощаться. — Ну, пока, ребята. Помните, что я вам сказал. Может, и встретимся еще. Буду рад.

Они крепко пожали ему руку и побежали на перрон, где дежурный по станции уже кричал, красный от натуги:

— Отойдите подальше, прошу вас! Разойдитесь! Прибывает воинский эшелон, полный буйных сумасшедших?

У ближнего перехода стоял тучный человек — начальник местного шюцкора. Когда поезд приблизился, он взял под козырек, приветствуя «надежду нации». И тут из окна вагона вылетела пустая водочная бутылка, сверкнула на солнце точно ракета, врезалась в огромное брюхо шюцкоровца и, отскочив, со звоном покатилась по платформе. Бедный толстяк лишь охнул и бросился наутек. Вдогонку ему, падая и с грохотом разбиваясь, полетели пустые бутылки, сопровождаемые злорадным хохотом.

Поезд свернул на запасной путь и остановился.

— Тысяча дьяволов, ребята, оттуда, наверно, звонили, что мы едем. На станции — ни живой души.

— Вот там, подальше есть народ. Эй, парни, чего вы боитесь? Идите сюда, почешем языки!

Кто-то отважился подойти.

— Куда, ребята, вас везут?

— В Коухнамяки.

— А что это за часть?

— Противотанковая.

— Ха-ха… Ну, счастливого пути. Место это хреновое.

Но там вас научат. Узнаете, почем фунт лиха.

— А ты, дядя, выражайся поаккуратнее, а не то…

— Подошли те, что сидели на берегу. У вас место есть, ребята?