Михаил Зайцев - Прыжок в ночь

Долго ли, скоро ли, а расселись мы всем отделением, как на празднике, возле бачка с вкусно пахнувшим куриным бульоном, остуженным на снегу, достали из-за голенища ложки и принялись есть. Был тот бульон без единого намека хотя бы на самую тощую звездочку. А мяса каждому досталось только губы помазать.

- Жаль такую умницу есть, -хрустя доставшимся кончиком крыла, нарушил наше обеденное наслаждение Иван.- Чтобы столько времени прятаться и скрываться, надо иметь поистине профессорский ум. Когда вернусь на Большую землю и поеду в отпуск, обязательно попрошу мать зарубить и сварить для меня целую курицу,- под общий смех закончил он, запоздало стуча ложкой о края опустевшего бачка.

- Давайте-ка потихоньку споем, - предложил отделенный. - Праздник сегодня все-таки.

И вполголоса запел:

Пел наш «Садко» с чувством. Мы тихонько ему подпевали, думая о девушках, грустивших без нас.

Подошел младший лейтенант Цветков, постоял, послушал, а потом приказал:

- Попели - и хватит! А сейчас рассредоточьтесь по траншее, Макарий вас побери, а то разом накроет одной миной, и отпевать будет некому.

Надо отдать должное, чувство юмора никогда не покидало его.

В конце первой половины марта мы неожиданно оставили Ключи и перебрались в деревню Дубровку, километрах в двадцати от прежнего нашего расположения.

В Дубровке было десятка два домов. Одним концом она упиралась в пологий берег речушки, другим - в большак, который по деревянному мосту пересекал речку и выходил на противоположный высокий берег, где стояли два сарая и амбар. Задними начинался лес. Возле большака и сараев, метрах в семидесяти от леса, мы соорудили в снегу траншеи наподобие блиндажей - из досок, прикрытых сверху снежными кирпичами. Здесь мы заняли оборону.

Жители Дубровки, по совету нашего командования, заблаговременно перебрались к своим родственникам в соседние деревни. Они знали, с каким упорством дерутся десантники, отстаивая деревни и села, и что остается от них после боя.

Несколько дней мы томились в ожидании. Переговорили, кажется, обо всем: и о настоящем, и о будущем, какое оно будет после войны. От непривычной тишины не по себе было. Выручал «Садко». Он много рассказывал нам о прошлом Новгорода, о его красотах и достопримечательностях. Виктор читал нам стихи Пушкина, Лермонтова. Писал и свои, в которых прославлял наши весьма скромные подвиги и доблести. Стихи были огневыми, только с рифмой не все обстояло гладко. Опыта у нашего поэта еще не хватало.

С особым чувством Витя читал лермонтовское:

В этих строках стихотворения как бы заключена была наша суровая действительность. Мы любили слушать Виктора. Нравилась нам его манера читать - просто и доходчиво.

Вскоре наше отделение, и еще четверых десантников послали в засаду. В перелеске, у самого выхода дороги из леса, мы установили и замаскировали два ручных пулемета с таким расчетом, чтобы дорога находилась под перекрестным огнем. Ждали два дня. На третий, со стороны Дубровки, раздались выстрелы, а через несколько минут, как мы поняли, там уже шел жаркий бой. Видимо, «гости пожаловали» в деревню.

Сняв засаду, пошли на выручку к своим. Пришлось идти в обход, через лес, по целинному снегу, который пересыпался под ногами, как песок в пустыне. Чтобы заглушить голод, жевали кончики липовых веток. Когда вышли на дорогу, которая должна была привести к деревне, повалились от усталости. Устали до изнеможения. На лицах выступила холодная испарина. Сон одолевал нас. Казалось, не было силы, которая заставила бы подняться и снова пойти. Длинная автоматная очередь и команда сержанта Юры «Встать!» не произвели никакого действия.

- Ребята, - сказал Юра, вкладывая в это слово всю свою душу, - я знаю, как вы устали, но мы должны идти. Вы слышите, идет бой! Там бьются наши! Нельзя нам задерживаться ни одной минуты!

Виктор, Иван и я подняли головы. Дальние разрывы бомб, заглушенные расстоянием, прогнали сонную муть, прояснили сознание. С трудом мы поднялись на ноги. Хоть и небольшая была передышка, но и она частично восстановила силы. Главное же было в том, что в нас заговорило чувство солдатского братства, взаимовыручки и товарищества,

- Вставайте, вставайте! - Отбросив в сторону всякую сентиментальность, бросая на лица пригоршни снега, мы растолкали и подняли на ноги Сашу, Володю, Женю и всех остальных. Но как ни торопились, как ни спешили, до деревни добрались лишь с наступлением темноты, когда бой уже закончился. Только зарево пожаров освещало мартовское, как фиолетовые чернила, небо, да иногда раздавались одиночные выстрелы и короткие очереди. От деревни уцелела только одна небольшая избенка. В ней разместился штаб батальона. Воронки от бомб и мин чернели по всей деревне. Тут и там лежали тела павших десантников.