Александр Соколов - Пацифист. Берта

Так что вышла мне тема эта греческая тогда изрядно боком…

Но опять же, как в жизни все мудро-таки устроено! Одно вытекает из другого. Или, в крайнем случае, следует за другим.

Ну, скажите, какая такая связь прослеживается между тем же глазением на чужбине греческих потолков в году победном и выступлением с той же тематикой греческой аж двадцать лет спустя, но уже на родном заводе?

В том-то и дело, что не сразу скажешь…

Может, головой-то это смутно и понятно, а вот сформулировать не дано. А ведь должна же быть эта связь историческая, точно определенная и названная?

Если по секрету, я частенько об этом думаю. Да, видно, башка не та…

Вот ведь и с Эльзой. Нужно же было мальчишке, женщин еще не ведавшему, втюриться в одночасье в первую попавшуюся немку, совсем, по сути, незнакомую, чтоб потом всю оставшуюся жизнь маяться, вспоминать, сожалеть!

Как будто мало мне было наших разбитных девчат, с той же текстильной?

Многим ведь приглядывался - только, как говорится, пальцем помани…

Но, видно, не настала тогда еще моя пора, что ли?

А так - закрутить на минуту, шашню завести исключительно телесную - даже и в голову не приходило.

Нет, вру, конечно…

Вру. Приходило. Куда от природы денешься? Девок-то глазами ой как раздевал в ответ на взгляды их пламенеющие…

И опять, видите, закономерность какая-то за всем этим все же кроется, С этой Эльзой.

В общем, ночь быстро пролетела. Но она так и не объявилась, как обещала.

Что до меня, то я глаз не сомкнул - все по комнате куролесил!

И все ждал ее, ждал…

А раненько утром ко мне капитан пожаловал. С вестью не совсем веселенькой. Оказывается, как раз на отрезке шоссейки, который нам предстояло прошествовать с бегемотихой, этой ночью подверглась обстрелу грузовая комендантская машина и с ней две мотоколяски сопровождения. Стреляли, как доложили очевидцы, из леса.

Капитан только плечами пожимал: «Откуда кто взялся?»

И предложил на всякий случай хотя бы на сутки отложить наш дальнейший переход.

Я, конечно, ни в какую!

Еще сутки терять на эту проклятую Берту? Эдак я и к штурму Берлина не обернусь!

Спустились мы завтракать, в столовую на первый. А там уже все наши в сборе. Подкрепляются.

Вижу, Эльза с отцом сидит, на меня ноль внимания. А Паша все глаза отводит.

Я тогда к нему: «Товарищ старший сержант! Куда это вы вчера вечером подевались? Заходил к вам в комнату - вас не было. Если уж на прогулку перед сном выходите, прошу докладывать».

Именно - не «приказываю», а «прошу»…

Кому надо, все поняли…

Паша встал из-за стола, вытянулся, но глаза по-прежнему в сторону. А Эльза, хитруля, делает вид, что эти мои громкие слова ее вообще не касаются.

Тут Резо и вклинился: «Товарыщ мыладшый лэйтэ-нант! Это я виноват, што нэ доложыл - старшэй сэр-жант просыл побыть в эго комнагэ, пока он на улыцу выхадыл голову провэтрывать».

Так мы и сыграли эту комедию. Хотя, если по совести, до сих пор не ведаю, знал ли Резо обо всем случившемся или нет?..

Пока Вилли кормил на дорогу бегемотиху, мы разбрелись по парку кто куда.

Как-то неловко даже было наслаждаться красотой этой…

Представляете, весна уже силу набирала! Воздух аж пьянил, как вино какое отменное… Земля, казалось, вся двигалась в своих вдохах-выдохах… А над прудом, голубым от неба, пичуги неприметные так и сновали, так и сновали…

Словно никакой войны не было и нет, словно не умирают в страданиях люди и не гибнут в боях солдаты!

…Вышел я к беседке, в нее забился, чтоб не видать всего этого весеннего пробуждения, прочел себе нотацию.

Дескать, негоже тебе, младший лейтенант Усов, тратить лишнее, столь драгоценное время на переход этот бегемотский. И следует сегодня же ускорить передвижение в пункт назначения. Иначе прибудешь ты, вояка покуда необстрелянный, в Берлин аж к шапошному разбору, и так и не придется тебе, что называется, расчехлить оружие. Это - во-первых.

Во-вторых, с этой немецкой девушкой.

Пора бы, командир, разобраться по существу, кто она такая, как относится к фашистскому рейху, почему хоть и коряво, но знает русский язык?

А то получается, в-третьих, младший лейтенант Усов, что ты очень даже можешь нанести непоправимый урон своей офицерской чести, Как говаривал начальник твоего училища полковник Лисицын, «урон званию, которое единственно присваивает совесть, - сына Отечества».

Тут Эльза и появилась.

Аж впорхнула в беседку и за руку меня: «Герр ляйтенант!.. Товарыш ляйтенант!.. Уше тавно вашего штут.