Александр Соколов - Пацифист. Берта

- Да очнись ты! - говорил Миляев.- Ты же не мальчик на побегушках. Расправь плечи, черт подери. Хребта, что ли, в тебе нет?

- Не это главное. Я живу по Ганди.

- Господи! При чем тут Ганди?

- А почему бы и нет?

- Но это же бред! Сопротивление заложено в самой жизни, потому что есть граница между тенью и светом, добром и злом. И невозможно ее уничтожить.

- А я и не пытаюсь ее уничтожить. Именно в ней все дело. Потому что есть отдельно добро, а есть отдельно зло. Я служу первому.

- Чудак,- говорил Алику Миляев.- Жизнь намного сложнее, я ведь тоже когда-то жил иллюзиями…

- Конечно, сейчас тебе проще. Говорят, скоро станешь сержантом.

- Сержантом?

Алик пожал плечами, будто сожалел, что сего товарищем приключилось такое.

- Да, Игорь Лихолет видел приказ. Скоро объявят.

Время летело стремительно, хотя это была однообразная служба: каждый день одни и те же занятия, разве что теперь прибавились обязанности командира отделения, а это хоть и не бог весть какая должность, но все же надо было командовать подчиненными, то есть думать не только о себе.

Но к концу зимы все почувствовали, что грядут какие-то большие события. Штаб будто проснулся от зимней спячки, и посыпались приказы и распоряжения; личный состав принялся наводить порядок, тщательно проверять сигнально-посадочные щиты и фонари, в который раз убирать на взлетной полосе едва нанесенный ветром снег и чистить капониры.

И события произошли. Утром, едва развеялся туман, в хмуром небе над Петривцами послышался тяжелый раскатистый гул. Самолетов еще не было видно, но гул нарастал. Они, похоже, шли по кругу, постепенно снижаясь, потом показался первый тяжелый транспортный самолет, серый, как свинцовое небо; он прорвал низкую облачность и, чуть накренившись на крыло, пошел на посадку над тригонометрическим пунктом на краю аэродрома. Снижение было осторожное, еле заметное, но вот взлетела из-под шасси поземка, словно пыль, самолет качнул крыльями от тяжести подвешенных моторов, покатился дальше, и еще натужней взревели двигатели, переходя на режим реверса. Машина, посвистывая, зарулила на стоянку, освободив взлетную полосу, а за ней уже опускался с неба другой самолет, потом третий, четвертый…

Гулом наполнился некогда тихий запасной аэродром. Солдаты были подняты по тревоге, распределились по всему аэродрому на свои места, несли службу у капониров, возле складов ГСМ, на бомбоскладе. Все были возбуждены и веселы, будто наконец дождались настоящей службы.

А самолеты все шли и шли на посадку. У приземлившихся вскоре открылись под фюзеляжем рампы, и по ним на зем^ю стали съезжать небольшие юркие бронетранспортеры с эмблемами воздушно-десантных войск на броне - белый парашют и два самолета. Регулировщики с красными флажками указывали им движение, а БТРы, загребая гусеницами, выстраивались в колонну.

Прибыло командование десантной части, и колонна тронулась в сторону Петривцев, где вдоль заснеженных улиц стояли люди, с любопытством наблюдая за передвижением войск, а те, кто служил, со знанием дела комментировали:

- Маневры!

Летчики в кожаных меховых куртках и шлемофонах не отходили от самолетов, пока заправщики не подвезли горючее и вместе с техслужбой не заполнили баки, не укрыли чехлами двигатели и не выставили возле каждого самолета караул. Лишь только после этого летчики сели в автобус, который отвез их в теплые казармы.

Младшему сержанту Миляеву тоже пришлось нести службу на посту у самолетов. Он с интересом осматривал серую махину с красными звездами на крыльях и на хвосте. Не нагибаясь, проходил под. крыльями, примерял к своему росту высокие колеса шасси, и не верилось ему, что эта громадина способна летать. Принципы аэродинамики, конечно, понятны, двигатели, мощность… И все же, и все же…

Он с любопытством осмотрел пушки под килем, направленные в небо, фонарь стрелка. Представил воздушный бой и как стрелок отбивает атаку неприятеля.

У других капониров солдаты с нескрываемой завистью смотрели на водителей бронетранспортеров, которые подчеркивали своё превосходство: грудь нараспашку, голубые полоски тельников на виду,, и не мерзнут на леденящем ветру, запрыгивают лихо в люки машин и, отважные и смелые, несутся по проселочным заснеженным дорогам, выполняя поставленную задачу.

На следующий день снова закружили над аэродромом тяжелые самолеты. Но эти не садились. Б просветлевшем небе хорошо было видно, как открывались люки и оттуда выкатывался тяжелый груз, летел некоторое время свободно, а потом разворачивались, над ним- полотнища нескольких куполов.