Александр Соколов - Пацифист. Берта

Мы не знаем до сих пор, жив ли наш соратник, противник насилия, или его давно уже нет в живых. Мы призываем общественность Запада откликнуться на нашу боль и приложить максимум усилий по вызволению Евгения Миляева из советского заточения.

Московская пацифистская организация «Линия». Ася Сологуб, Лев Казаков, Максим Нефедов и др.»

Женя сидел ошеломленный, и диктофон некоторое время крутил пленку вхолостую.

- Что вы на это скажете? - спросил наконец полковник.

- Чушь,-сказал Женя.

- Но вы хорошо знаете этих лиц?

- Я бы так не сказал. С Асей я встречался пару раз.

- Наша газета,- заговорил журналист,- намерена дать опровержение этой клевете, и нам, разумеется, надо знать всю правду.

Полковник встал, прошелся по кабинету.

- Ваши командиры сообщили нам, что вы достойно служите. Я помню портреты военачальников вашей работы. Вы действительно талантливый художник, и я, Помнится, объявил вам благодарность.

«Какой там талант - наплевать и забыть»,- подумал Миляев.

- Ваш отец дипломат?

- Дипломат.

- Почему вы об этом никому не говорили здесь?

Миляев пожал плечами:

- А зачем?

Женя встретился взглядом с лейтенантом Капустиным, увидел, как у того удивленно ползут вверх брови. Наверняка думает сейчас о том, что по уставу он обязан знать о подчиненном только «деловые, политические и моральные качества, а также имя, фамилию и год рождения, род занятий до военной службы, семейное положение, успехи и недостатки каждого военнослужащего в боевой и политической подготовке». И все, о родителях - ни слова.

Полковник подошел к Миляеву. Тот встал.

- У политического отдела части и у представителей прессы есть предложение, чтобы вы дали интервью Центральному телевидению. Так что, товарищ Миляев, вам необходимо будет отбыть в Москву. Считайте, что это и отпуск, и служебная командировка одновременно.

Женя не знал, что ответить. То ли благодарить, то ли прикладывать руку к головному убору, как при получении приказания.

Всю оставшуюся до отъезда неделю Женя был в приподнятом настроении. Поездка в Москву, казавшаяся еще совсем недавно невероятной, почти невозможной, теперь вдруг обретала реальность, а причина - это не главное.

Москва приближалась. Проносились мимо окон знакомые платформы пригородных станций, мост окружной дороги, потянулись однообразные дома новостроек, но лишь когда показался высотный шпиль университета, он сказал себе: «Ну вот ты и в Москве!»

От Киевского вокзала Миляев пошел пешком. Закинув сумку за плечо, шагал через Москву-реку по Бородинскому мосту, а на его середине остановился. Перед ним высилось островерхое здание Министерства иностранных дел, почти близнец университета, и подумалось, что отец, может быть, сейчас на работе. Стоит позвонить из вестибюля за вертящимися дверями, и он спустится с девятнадцатого этажа, пробежит мимо милиционера, едва взмахнув пропуском, и поздоровается чинно, как с иностранным послом, но не выдержит, обнимет. А потом… потом будет спрашивать. Нет, лучше не сейчас.

Еще было рано, но на Арбате кое-какие художники уже развешивали свои работы на заборах, Некоторых Женя узнавал.

- Садись, командир, нарисую -девушке портрет отправишь.

- Спасибо,- он хотел сказать: «Спасибо, Славик», но не сказал. Тот его не узнал. Да и разве узнаешь теперь?

…Родителей Женя застал дома. Изольда Яковлевна вскинула руки, запричитала, и он поспешил освободиться из ее объятий. Отец был серьезен, точно настроился на важную беседу, и гнал от себя всякие сантименты с завидным хладнокровием опытного дипломата. Хотя тоже обнял. Чмокнул сухо в щеку:

- Ну, рассказывай.

- Сразу все па порядку? - съехидничал Женя..- Может, хоть чаем напоите?

Мама ушла на кухню, а Женя подумал вдруг, что родители как будто из плотного графика выделили время на его прием. Сейчас вот посидят, выпьют чаю, а потом отец как представитель страны-хозяйки поднимется первым, говоря тем самым:, что визит окончен, и гость поднимется тоже, пожмет протянутую руку. «Не паясничай, Миляев, ты же прекрасно знаешь, что это все не так».

- Я рад, что ты жив-здоров и заметно возмужал,- сказал отец.- Что думаешь делать дальше?

Женя улыбнулся:

- Ты же все знаешь, папа, лучше меня. У тебя ведь завидная информированность. Дальше-интервью на телевидении.

- Я не об этом. Об этом позже.- Виталий Андреевич нахмурился.- Ты думаешь учиться? Не верю, что армия тебя не изменила. Вижу, командиром стал.