Станислав Калиничев - У «Волчьего логова» [Документальная повесть]

Где-то часам к двум дня партизаны изнемогали от жары и жажды, а Иван Глуханюк спал. В отряде знали, что нет такого рискованного дела, от которого отказался бы Иван. Посылают его на опаснейшее задание, почти верную смерть, а он и переспрашивать не станет.

— Добре, — скажет, — а кашу доесть можно? Или сразу идти?

Доест, спрячет ложку в сапог — и готов хоть в пекло. Над ним часто подтрунивали, но он на шутки не обижался. А однажды, когда очень уж допекли, ко всеобщему ликованию обиженно заявил:

— А меня тато и мама за харчи и сон никогда не бранили…

К вечеру сидеть в хлебе стало уже невыносимо. Губы хлопцев потрескались. Цыбулев с кривой улыбкой утверждал, что у него язык во рту шелестит. Оля, сомкнув губы, молчала. Она очень боялась, что хлопцы подумают, будто ей тяжелее, чем им.

И опять всю ночь шли. Рассвет застал их возле села Большой Острожок. Чтобы не повторять вчерашней ошибки, решили где-то укрыться от солнца. Но вокруг только поле. Поэтому, набредя на неглубокую балочку с кустами ивняка, решили провести дневку здесь.

Уселись и стали ждать, пока совсем рассветет и можно будет осмотреться. При свете дня настроение партизан упало. В балочке не оказалось ни ручья, ни криницы. Метрах в пятистах она выполаживалась и снова переходила в поле.

Хлопцы даже не могли представить себе, что им придется провести еще один день, похожий на вчерашний. «Вот убей меня гром, здесь должна быть вода», — заявил Лукашевич. И пока партизаны устраивались на дневку, пока Сидоренко определял порядок дежурств, Лукашевич на четвереньках пополз по балочке, ощупывая траву, тыча временами в землю пальцем, чуть ли не принюхиваясь к каким-то одному ему известным приметам. Наконец, кажется, найдя, что искал, он позвал своих друзей:

— Леня! Ивана!

Те, зная, что Лукашевич без дела не позовет, отставили свои сборы ко сну и направились к нему. А Петр уже орудовал широким немецким штыком, ковыряя слегка влажную, но не очень сырую землю. Не спрашивая ни о чем, они сняли штыки со своих винтовок и стали ему помогать.

— Петро! Может, нам дерево поискать, чтоб журавель над твоим колодцем сделать?

— Какой колодец? — отвечает другой шутник. — Это Лукашевич подкоп под Гитлера делает. Петро! Слышь? А в какую сторону завернешь — к Виннице или к Берлину?

— Лошади, — добродушно сказал Лукашевич, когда окончил работу, — я вас сейчас поить буду.

Этот день партизаны спокойно спали, пили студеную родниковую воду и снова спали. А вечером, проходя мимо какого-то пруда, увидали рыболова и пригласили его с собой в качестве проводника. Вел он их одному ему известными тропами, и к утру группа была уже на территории Житомирской области, возле небольшого местечка Янушполь. Там передневали, а вечером, отпустив проводника, двинулись дальше.

Еще дневка, еще переход, потом еще… Пересекли железную дорогу Бердичев — Полонное — Шепетовка. Через день вышли к шоссе Бердичев — Шепетовка. Неподалеку от местечка Чуднов. Здесь уже начинались лесистые районы.

В Чуднове поймали полицая. Зная, что от партизан ему добра не ждать, он готов был расшибиться в лепешку, лишь бы сберечь шкуру, поэтому помог благополучно перейти оживленное и охраняемое шоссе, мост через речку Тетерев. Подсказал, что в Чуднове можно разгромить маслозавод и магазин при нем. Заводишко был небольшой, и хлопцы основательно испортили все оборудование. Полицай усердно помогал им.

Захватив продуктов в магазине, отряд ушел из местечка.

На седьмой или восьмой день пути Леня Толстихин, который стоял на посту, когда отряд отдыхал, привел незнакомого человека. Это был высокий худой мужчина с кудрявой бородкой.

— …Следим за вами второй день, — сказал он откровенно. — Убедились, что вы партизаны. Нас шестеро. Я и еще один товарищ — из военнопленных. Оба офицеры. Четверо других местные. Они нам помогали скрываться. Трое мужчин и женщина. Жена одного из них. У вас тоже есть женщина… Возьмите нас в отряд.

— А где твои остальные? — спросил Цыбулев.

— В ложке сидят. В полукилометре отсюда.

— Сколько, ты говоришь, их? — спросил Цыбулев.

— Пятеро. Я шестой.

— Оружие у вас есть?

— У двоих только.

— В какой стороне этот ложок?

Бородатый показал. Цыбулев вскинул автомат и пошел. Минут через двадцать он возвратился, ведя за собой четверых мужчин и одну женщину.

Так в группе стало не тринадцать, а девятнадцать человек. Но и это не все. Прибывшие предложили забрать еще двоих подпольщиков, бежавших из Житомира после провала подпольной организации.