Станислав Славич - Три ялтинских зимы [Повесть]

Ближе к восьми сунула в кошелку домовую книгу, бросила туда все те же несколько вяленых рыбок и пошла со двора. Надо было перехватить управляющего домами. Как-то он ее встретит?

Прожив на свете свои сорок семь нелегких лет, Анна Тимофеевна привыкла относиться к людям снисходительно, судить о них по тому, как они сами к ней относятся. Не делают тебе гадостей — и за то спасибо. Она давно поняла нехитрую истину: один и тот же человек к разным людям может поворачиваться разными сторонами. Этот управдомами явно ей симпатизировал. А почему бы и нет? Документы в порядке, во дворе тихо, да и рыбки Анна Тимофеевна из того, что приносил домой сын, изредка подбрасывала.

Анне Тимофеевне казалась располагающей даже фамилия этого человека — Хорошок. Но на других он покрикивал — самой приходилось слышать, перед новым начальством трепетал — видела. Ну и шут, думалось, с ним. В этом со временем те, кому положено, разберутся. И покрикивание и трепет вполне могут быть напускными. Сейчас главное, что со мной не собачится. Может, и эту липовую, сделанную задним числом запись о выписке и отъезде Казанцева подмахнет, скрепит своей печатью. Придется, конечно, с улыбочкой соврать, что вот-де замоталась, не смогла прийти вовремя, но отметку в книге сделала, мол, в тот же день. Если понадобится, можно и отблагодарить…

Однако наигранно-легкомысленного тона этот Хорошок не принял. Нет, ни в чем не отказал — расписался, поставил печать и сделал это сразу, без уговоров, но был озабочен и строг. Дал понять, что все насквозь видит.

— Из полиции приходили? Оставалось только молча кивнуть.

— Книгу спрашивали? Опять кивнула.

— Что вы сказали? Приходилось чуть ли не полностью «раскалываться».

— Сказала, что книга в конторе. Итак, на крючок он ее посадил. Неужели сукин сын начнет об Игнатьиче расспрашивать? Ведь что ни говори, а все эти управдомами в одной компании с полицией… А он совсем о другом:

— Так зачем же книгу назад берете? Анна Тимофеевна как раз засовывала ее в свою кошелку.

— Не надо суетиться, — втолковывал между тем Хорошок. — Сказала, что в конторе, — пускай тут и лежит. Пусть придет, проверит и убедится. Ясно? А вы куда собрались? На базар? Вот туда и идите. И домой вам спешить нечего… Ей-богу, даже голова закружилась. За этими словами угадывалось еще что-то. Снова достала толстенную, прошнурованную, с сургучной нашлепкой книгу:

— Куда ее?

Хорошок показал на стол.

Поразмыслить было о чем и было чему удивиться. Невольно глянула вокруг как-то по-новому: сожженная, зияющая провалами окон гостиница «Крым», клуб моряков, где разместилась немецкая портовая команда, отрезанный от города минными полями лес… Ялта вдруг увиделась ловушкой, тесной клеткой, где все на виду друг у друга. Но только ли для жителей она ловушка?

Подходя к мосту через Дерекойку, увидела то, чего никогда раньше не замечала: возлежавших у въезда на мост каменных львов. Как же так — столько бегала, ходила, прогуливалась, а львов не видела! Львы были гривастыми, взрослыми, но совсем маленькими, почти игрушечными — как сам мост, как речушка, над которой мост перекинут, как город, по которому текла эта речушка. Их просто нельзя было принимать всерьез, потому львов и не замечали. Но смотрели они коварно. Да и речушка была с характером. На памяти Анны Тимофеевны этот пересыхающий летом ручеек однажды вздулся, вышел из берегов, затопил все вокруг. Откуда сила взялась! Силу дали собиравшие снега и дожди лесистые горы.

Домой Анна Тимофеевна вернулась не скоро. Квартира Казанцева была разгромлена: дверь выломана, стол перевернут, жалкая постель разбросана. Ну и пусть — переживем. Найти ведь ничего не могли. Не там надо было искать.

Можно ли успешно командовать, к примеру, ротой в маневренном бою, если она за короткое время разбухла до размеров батальона, пополнилась необученными, необстрелянными бойцами, сохранив все тот же, прежний командный состав?..

Вопрос скорее риторический, но он стоял перед Казанцевым. Организация летом сорок третьего года разрасталась, расползалась — становилась громоздкой, трудно управляемой.

Конечно, по количеству людей ей было далеко до батальона — тут он хватил лишку в сравнениях. Едва натягивало на роту. Но, с другой стороны, подполье вообще складывается из мелких ячеек, а во главе каждой нужен опытный и зрелый командир. Так что сравнение получалось все же оправданным.

Надо уводить людей в горы. Однако и подполье необходимо сохранить — оно тыл, питательная среда будущего отряда. Нельзя потерять руководство им. Сам факт существования в лесу своего отряда придаст, конечно, людям новые силы, но между ними и отрядом должны быть протянуты живые нити.