Собираем дождевую воду в выбоинах, на дороге из любой ямки — но сколько ее?
Страдания раненых усиливает вечная жажда. Щитов, лейтенант, как-то мне сказал: «Жив останусь — буду праздновать День воды. Поставлю на стол большой графин со сладкой ключевой водой — и буду пить, пить…»
Мало того, что воды не хватает, она к тому же испорчена болотной ржавчиной.
В санроту начали поступать больные с резями в животе и поносами. В день приходит по десять — пятнадцать человек. Не дай бог, инфекция!
Санротовские тоже то и дело бегают на берег, в кусты. Дронов рекомендует народное средство:
— Терен в овражке я приметил, отвар сделать — против поноса хорошо.
Медикаментов у нас почти нет. Салол с белладонной и марганцовка — вот и все, что назначаем больным.
Копылова простудилась, кашляет, с трудом держится на ногах. Мне приходится туговато — и раненые, и больные.
К старшему врачу обратиться, что ли? Ведь он терапевт, может, поможет? Последние пять-шесть дней я его не видел и, признаться, забыл о нем. Савелий недавно под секретом шепнул, что Пермяков просил морфий. И не первый раз. Гипохондрик он, придуривается — это мнение Савелия.
Все-таки иду к старшему. Он выползает из своего блиндажа. Опухшее лицо, небрит. Глаза мутные. Говорю о наших бедах. Моргает-моргает и, как в полусне:
— Да… да… Нужно перебороть себя… Жуткое состояние. (Встряхивается.) Бактериофаг нужен… И колодец взять под охрану. Одним ведром воду набирать.
Я сам думал насчет охраны, но трудно с людьми. Пермяков, пожалуй, не сможет принимать больных — руки трясутся. Его жалко.
— Вам чем-нибудь помочь?
Он вздрагивает.
— А что? Я плохо выгляжу?
— Усталый вид…
— Вы же знаете, что такое amentia? Спутанность сознания с галлюцинациями. Вот такое на меня нападает. Все как-то пошло не туда, не так. Что-то поломалось в этом механизме.
Он показывает на голову и ни с того ни с сего говорит:
— Лажечников меня в Ленинграде в блокаду спас… Упал я на улице с голоду… Мороз! Замерз бы, а он на санках в часть дотащил…
— Может быть, все-таки лучше включиться в работу?
— Да… да… Наверное, так будет лучше, — соглашается он.
Но тут же заползает в свою пещеру. Странный человек. Страх, обида, слабоволие, тоска? Что это — болезнь?
Часового у колодца поставили. Ахад дежурит. Вечером в той стороне шум, крик, ругань.
— Нет вода, полундра!
— Дай…
— Атайди… полундра!
— Дай, абханак несчастный…
— Атайди, стрилять будим!
Побежал на шум. У колодца стоит с термосом медсестра из школы Шура и костит Ахада на чем свет стоит. Набрасывается и на меня.
— Кто его поставил? Что за номер?
Ахад жалуется:
— Она меня талькнул. А я — пост… Мине Шахтаман поставил — приказ дал… вода нет…
Объясняю Шуре, в чем дело. Она набирает воды и бурчит:
— Со своими ранеными морячками не знаешь, что делать. А тут еще и ваша пехота лежит у нас… Ходила к Нефедову вчера. Говорю: «Заберите ваших». А он: «Здесь все свои». — «Но продукты вы на них не даете». — «Это другое дело — будем выделять».
Приглашаю ее к нам, может увидеть своих земляков.
Заходим в сарай. Зову Сашку Басса, у него и Ванька как раз околачивается. Оказывается, знакомить их не нужно — с Сашкой они вместе до седьмого класса учились в одной школе, а Ваньку помнит по Керчи: «Морда знакомая».
— Ты на Малой была? — спрашивает Ванька.
— Была…
— Значит, я тебя там и видел.
— Там чуть не погибла, — говорит Шура. — Транспорт с ранеными сопровождала — двести пятьдесят душ. Торпеду немец пустил… Два человека только и спаслись… Я да один морячок. Я на палубе была, сразу в воду прыгнула… Наглоталась воды…
Ванька смеется:
— Я тоже, когда сюда высаживался, хлебнул малость. А вообще морскую водичку пил у Анапы и на косе Бугазской — пресной не было. Только ее надо глотать сразу, без передышки, а то вытравишь.
— Все пойдет, когда нет, — замечает Сашка.
И рассказывает, как он наглотался мыльных помоев под Тбилиси в селении Махи.
— У меня тоже случай был в бане, — вспоминает Шура. — Привезли нас как-то с Малой в Геленджик помыться: вшей развели. Только стали купаться, снаряд «гух» по крыше. Ошпаренные, головы намылены, бежим, кто куда. Я почти голяком, а впереди меня совсем голый толстяк. И смешно, и грешно… Кросс! Забежали в домик. Мне тетка юбку сунула, а штанов для толстяка нет. Дала ему халат цветастый. А позже на Тамани… вручали награды. Полковник приехал. Подходит очередь моя — вызывают, медаль получаю. Полковник как-то подозрительно смотрит на меня. Спрашивает:
Читать дальше