Сергей Прага - Да, был

Гребных ухватил Освальда за воротник, встряхнул, поставил на ноги и поднес к его лицу увесистый кулак.

— Брось крысиные повадки, а не то, знаешь…

У Освальда отвисла нижняя челюсть. Он закрыл глаза, беспомощно сел и, уткнувшись носом в колени, заревел.

Бойцы обыскали труп Блашке, изъяли документы, раскрыли чемоданы.

— Важная «крыса» была, — сказал Гребных. — Мундир генеральский и полное собрание рукописных сочинений в одиннадцати томах. Жаль, хлопнул его. Он рассказал бы, куда и зачем ехал. Однако, пошли. Чемоданы возьмет «худосочный». Видать, не впервой тягать барскую ношу. Не околеет…

…На этот раз Гребных в поисках «крыс» зашел далеко. На третий день, перед перевалом, за которым лежал лагерь, группа расположилась на отдых. Освальд бережно положил чемоданы на траву и, заложив руки под голову, вытянулся, закрыл глаза…

Как ни старались бойцы установить имя Освальда или фамилию шефа, адъютант молчал. Он безропотно нес чемодан, не отказывался от пищи, не протестовал, когда связывали его на ночь, но на вопросы отвечал презрительной улыбкой…

А бойцам очень хотелось знать, кем был владелец «Ганомака». В документах, конечно, написано, но надо ждать, пока их разберут. Особенно заинтересовали бойцов альбомы с женскими фотографиями. Это были снимки только красивых женщин. Снабженные надписями от руки, они располагались по три на листке.

— Полюбовницы, вернее всего, — предположил Гребных. — Хотя не похоже. Все сто девяносто одним годом датированы.

Портупея и пистолетная кобура, украшенные звездочками и звездами, как конская сбруя у таборного цыгана, вызвали улыбку: «а еще генерал…»

Неожиданно послышался знакомый густой бас.

— Вы что это, черти морские? На вас розыск по Франции объявили, а вы прохлаждаетесь?

«Охотники» повскакали. Пробираясь сквозь кусты, к месту привала вышли бойцы во главе с Иберидзе.

Схватив в объятия Гребных, великан расцеловал его.

— А это что?

— «Крысюк», да еще кусачий…

— А «крыса»?

— Не выдержал встречи…

Перебивая друг друга, участники «охоты» рассказали о результатах последнего рейда. Иберидзе расхохотался:

— Да с кем же вы встретились, черти морские? И не пойму толком…

— Его «фашистородие» язык проглотил, отмалчивается. По всему видно, генерала эсэсовского подбили.

— Владимир Николаевич разберет. Собирайтесь, пошли…

…В этот день, на рассвете, отряд Русина выступил к месту сосредоточения бригады Жардана. Перед выходом из гор отряд расположился на привал. Группа Иберидзе пошла в головной походной заставе.

Появление «охотников» было встречено криками «ура». Гребных путанно докладывал о результате «охоты», а Освальд стоял в кругу: нога выставлена вперед, руки за спиной. Доклад близился к концу. Гребных повел бровями:

— А этот хлюпик так и не назвался… «Инкогнито» фашистское…

— Стойте, стойте! — воскликнул Крезер. — Да ведь это адъютант Зеппа Блашке!

— Да ну-у! — в один голос протянули все, знавшие Блашке…

У Русина замерло сердце: неужели сию секунду судьба сведет их в третий раз с Блашке?

Он медленно поднял голову. Глаза его встретились с глазами Освальда. В бесцветных, под белесыми бровями, полуприкрытых золотушными веками с коротенькими рыжими ресницами, глазах ничего, кроме презрения и наглости.

— Вы адъютант группенфюрера Зеппа Блашке? — тихо спросил Русин.

Освальд подчеркнуто вытянулся, щелкнул каблуками:

— Яволь!

Русин усмехнулся, перевел взгляд на Гребных.

— Давай генерала… Тащи…

Гребных растерялся: только что доложил, как протекала операция, а ему говорят: «давай генерала». Где же взять его?

— Да вы, товарищ командир, что надо, спросите у «крысюка», — нерешительно ответил Гребных.

Неожиданным ударом в пах Освальд сбил партизана, стоящего рядом, растолкал окружающих и сломя голову побежал под горку. Гребных вскинул пистолет.

— Взять живьем! — распорядился Русин. Иберидзе сорвался с места и помчался за беглецом.

С криками: «Стой! Стой! Буду стрелять!» — он настиг беглеца, ударом кулака по голове свалил с ног, моментально подхватил за воротник и со словами: «Ну, ну, вставай» попытался поставить его на ноги. Тело Освальда безжизненно повисло в руке великана, а как только Иберидзе разжал пальцы, — упало.

Иберидзе смущенно посмотрел на бездыханного фашиста и развел руки:

— И не сильно ударил… Совсем не сильно… Нежный какой-то фриценок оказался…

НАСТУПЛЕНИЕ