Сергей Прага - Да, был

Он хмуро взглянул на Русина и, как никогда, грубо сказал:

— Ну-ка, пошевеливайтесь!

Русин терялся в догадках.

Он подтащил лист железа и с грохотом бросил на стол.

Дядюшка Ганс разложил лекала, склонившись, начал обводить их ножкой кронциркуля и раздраженно зашептал:

— Блашке ждет господина Альберта Шпеера и кого-то из высших чинов СС. Альберт Шпеер большая сволочь, неплохой архитектор, стал отъявленным наци, министром вооружения и боеприпасов…

…Шпеер, в сопровождении готового лопнуть от самодовольства группенфюрера СС Зеппа Блашке и десятка менее чиновных особ, прибыл к полудню. Слушая объяснения старого Блашке, одетого в синий костюм со значком члена партии на лацкане, он обошел мастерские, побывал у маляров, осмотрел запасы сырья и после краткой беседы в конторе уехал. Следом за ним укатили эсэсовцы. Моментально подобрел Иохим. Разгладились морщины на лбу дядюшки Ганса.

Во время обеденного перерыва Фриц Блашке созвал рабочих в контору. Дядюшка Ганс возвратился злым.

— Не понимаю, — сердито сплевывая, сказал он, — что хочет, то и делает… Приказал работать до двенадцати ночи. Попробуй, возрази… Угрожал уволить всех и перейти на труд военнопленных…

…Часов в десять разразилась гроза. Весенняя, быстрая, она отбушевала и умчалась на север. Синее небо усеяли яркие, омытые дождем, звезды. Неожиданно в воздухе завыли самолетные моторы. Высоко над Альбахом. одно за другим, пролетели три звена истребителей. Вдруг сильный толчок тряхнул землю и на востоке взвился столб пламени. На дворе стало светло, как днем. Раздался взрыв. Дядюшка Ганс вышел из-под навеса и вскинул голову:

— Ого-го!

С земли, навстречу невидимому врагу, в небо впились десятка полтора прожекторных лучей. Стремясь обнаружить противника, они шарили по звездному бархату, сталкивались, перекрещивались, вычерчивали замысловатые геометрические фигуры.

— Налет… воздушный бой, — глухо сказал Русин, наблюдая за небом, и с замиранием сердца вслушивался в тревожные звуки.

Дядюшка Ганс с сокрушением качал головой.

— Ай-яй-яй! Бомбят железнодорожную станцию. Она забита эшелонами. А это… это… по авиационному заводу. Эге! Как бы к нам не добрались.

Рабочие и военнопленные выскочили во двор и наблюдали за лучами прожекторов. На крыльце появился старый Фриц. Зевая и почесывая волосатую грудь, он зычно закричал:

— Все по местам! Всем продолжать работу! Бомбят военные объекты, нас не касается…

Двор опустел. Русин, Старко, Иберидзе, Вальц и человек пять пленных, стоя под навесом, продолжали любоваться воздушным сражением.

Два луча, сойдясь под прямым углом, «поймали» бомбардировщика и, не выпуская его, тихо скользили по небу. На подмогу поползли еще два луча. Черный, маленький истребитель ворвался в сноп света, на долю секунды коршуном завис над бомбардировщиком и отвалил в сторону. Путь бомбардировщику пересек второй истребитель. Бомбардировщик опрокинулся на крыло, перевернулся, загорелся и начал стремительно падать на землю.

— На нас, — закричал Русин. — Скорее под стол!..

Длинный, устланный листами железа, стол под навесом был единственным укрытием. Пленные, работающие вблизи, кинулись к нему. Старко и Русин подхватили под руки дядюшку Ганса, затащили под стол и распластались на асфальте.

Рабочие и пленные, выбежав из цехов, столпились у ворот. Обезумевший от страха сторож тщетно пытался отпереть запоры. Выскочив на крыльцо, Блашке что-то вопил и…

Прежде чем грозная «летающая крепость» достигла земли, сотни бомб одновременно полетели на здания древнего городка. Они разрывались, поднимая в воздух тучи камня, кирпича, горячей земли…

— Альбах! — с ужасом воскликнул дядюшка Ганс и попытался подняться. В этот миг объятый огнем воздушный гигант врезался в крышу мастерской старого фрица…

Последовал взрыв, заглушивший вопли обезумевших людей. Взлетели пылающие бревна, пахнуло нестерпимым жаром. Осколки черепичной кровли и куски асфальта забарабанили по навесу. Покачнувшись, рухнула наружная стена, затрещал и рассыпался дом толстого Блашке…

НА ЗАПАД

Раньше всех очнулся Вальц. Он начал теребить лежащего рядом Иберидзе. Великан зашевелился и, протирая засыпанные землей глаза, вскочил. Быстро пришел в себя Старко. Втроем они привели в чувство Нечаева, четырех пленных и вольнонаемного рабочего-разметчика.

Из-под обломков извлекли дядюшку Ганса и Русина. Старик был мертв. Русин цел, но без сознания. Его настойчиво тормошили. Наконец он зевнул, потянулся, как после долгого сна, и сел.