Андрей Жариков - Юные орденоносцы

И как многие офицеры, Максим Федорович служил и на севере, и на юге, побывал и на Курилах, потом работал в военкомате.

И где бы он ни был, оставался постоянно другом пионеров. Много лет офицер Попков руководил военной подготовкой в ДОСААФ, учил ребят, как его когда-то в Осоавиахиме, метко стрелять, ходить в разведку.

Сколько интересных и поучительных эпизодов из фронтовой жизни Максим Федорович рассказывал школьникам и никогда не вспоминал о своем. Но однажды в «Пионерской Зорьке» ребята услышали рассказ о Максиме Попкове, и на очередном занятии по стрелковому делу один мальчик спросил руководителя:

— Вы не знаете, где теперь Максим Попков, который пустил под откос фашистский эшелон?

Офицер смутился и пообещал, что когда-нибудь расскажет ребятам о юном партизане Максимке.

А через несколько дней, когда пионеры пригласили майора к себе в школу, тот же мальчик сказал:

— Сейчас мы покажем вам диафильм о Максимке…

Ребята догадывались, что майор Попков и есть тот самый юный партизан.

Пришлось ему сознаться, что они не ошиблись. Много интересного рассказал в тот вечер офицер. С тех пор горячая дружба связывает ребят с бывшим партизаном, а ныне майором Попковым, который живет и служит под Москвой. Теперь он военный строитель.

Над распахнутой дверью старой школы, где с незапамятных времен висел плакат «Добро пожаловать!», криво прибит фанерный лист. «Смерть немецким оккупантам!» — выведено на нем черными буквами.

Первое сентября. Ребята ждут звонка. Девочки поют, играют в горелки, мальчишки гоняются друг за другом. Словом, все, как прежде, из года в год. Так же родители привели малышей-первоклашек. У них новые портфели, ранцы, в руках родителей цветы.

Ровно в девять утра на ступеньках школы появился директор. Песня оборвалась на полуслове.

— Учиться не будем. Расходитесь по домам, — объявил директор. — Только что позвонили из роно, немцы рвутся к нашему городу.

Вскоре Красный Лиман стал прифронтовым городом.

Однажды (на рассвете Володя проснулся от страшного грома. В доме никого. Отец еще летом ушел в армию, мать на оборонительных рубежах. Там днем и ночью не прекращаются работы: тысячи людей роют окопы, противотанковые рвы, узкие ходы сообщения. Руки у всех в мозолях, лица воспалены от жаркого солнца.

Днем Володя варит картошку и носит матери обед. Тоже мог бы работать, не маленький, уже тринадцатый год, да только дядя Саша — осоавиахимовский командир не пускает. Он учит ребят — членов осоавиахимовского кружка стрелять из винтовки, ставить мины, набивать патронами пулеметные ленты, перевязывать раны.

— Вы недаром члены общества содействия нашей Красной Армии, — говорил он. — Это ничего, что вы маленькие. Наступит час, когда и ваша помощь может потребоваться.

Володя выглянул в окно. Город в дыму. Пожар. Где-то недалеко стреляют зенитки. Вдруг забарабанили в дверь. Мальчишка оробел: кто бы это мог быть?

— Откройте! — послышался настойчивый голос.

— Кто там? — спросил Володя. — Что вам?

— Командиры Красной Армии! Открывай!

В дом вошли трое военных. Один из них высокий в кубанке, он, как хозяин, прошелся по комнате, сел; осмотрелся вокруг.

— Что ж, просторно живешь. Придется поквартировать у вас. Не возражаешь?

— Хиба я возражаю? Как мама?..

— С мамой договорились. Ну, а с тобой, «хиба», тоже поладим. Бомбежку видал?

— Видал. Не впервой.

— И не боишься? — спросил высокий.

— А чего бояться? В одного человека не попадут. Главное — не метаться во время бомбежки.

— Смотри-ка, — засмеялся командир, — он уже обстрелянный. Ну и орел! Недаром сын кузнеца. Кузнец-молодец!

Веселыми оказались и два других товарища. Шутят, расспрашивают, все их интересует.

— Ну, а если сюда немцы придут, то как быть?

— Надо, чтоб все: и военные, и все, кто в городе, с оружием на защиту встали. Так нам в Осоавиахиме говорят. Да только вот почему нас на фронт не берут?

— Ладно, — сказал высокий, — надоело о войне балакать. Тоже мне — вояка… Согрей-ка лучше чай, мы с дороги, устали.

К счастью Володи, не умеющего принимать гостей, к чаю возвратилась мать. Одежда в глине, лицо опаленное солнцем, осунувшееся от усталости и недосыпания.

— Ну вот, располагайтесь. Хата не ахти какая, но отдохнуть всем место будет.