Владимир Бээкман - И сто смертей

Убитый Армин Кудисийм, 45 лет, хозяин хутора Пээтерристи Саардеской волости, отец совершеннолетнего сына, был до июньской революции членом Кайтселийта, в то же время членом правления добровольной пожарной дружины, а также нескольких обществ и кооперативов. К советской власти относился с самого начала враждебно, особенно после того, как, согласно земельной реформе, от 62 гектаров хутора Пээтерристи половину отторгли и разделили между двумя новоземельцами Р. Лайнээмом и Р. Вихтерпалу. Между 2 и 4 июля А. Кудисийм неоднократно выходил с ружьем подстерегать обоих новоземельцев, но не застал их, потому что оба скрывались в лесу. Начиная с 4 июля А. Кудисийм стал активно помогать прибывшему по заданию немецкого командования за линию фронта лейтенанту К. фон Ханенкампфу.

Из поселка взвод истребительного батальона вместе с освобожденными из амбара пастората парторгом Виймаствереской волости Р. Оргом секретарем комсомольской ячейки в поселке X. Тильком направились к дому лесника Виймаствереского лесничества.

Заметив идущих, лесник Р. Таккин скрылся. В доме был обнаружен склад оружия, состоявший из 3 охотничьих ружей, 2 армейских пистолетов типа ФН вместе с патронами (калибр 7,65) и 6 ручных гранат. В задней комнате дома метался в беспамятстве с тяжелой огнестрельной раной в бедре майор Мээритс, которого леснику не удалось увести с собой.

В тот же день в 13.30 отряд истребительного батальона покинул поселок, забрав с собой 5 пленных. Для передачи в уездную больницу взяли также тяжело избитого заготагента Виймаствереской волости Вольдемара Лепамярта и раненного в перестрелке у волостной управы бывшего майора Л. Мээритса.

По прибытии в больницу у последнего обнаружили начавшуюся газовую гангрену. Несмотря на немедленно проведенную ампутацию, спасти раненого не удалось.

Штаб полка располагался в высоком сухом сосняке в непосредственной близости от шоссе Остров — Порхов. Полуденное солнце нещадно пекло, и воздух был насыщен смолистым запахом сосны. Полный, расслабляющий покой нарушался лишь натужным гудением одиноко кружившего высоко в небе немецкого разведчика. Через короткие промежутки времени самолет снова и снова возвращался и повисал над шоссе и окружающими лесами, будто его поставили здесь на вахту. Это был единственный знак того, что где-то поблизости идет война. В то же время надоедливый гул непрестанно напоминал, что фронт быстро приближается и теперь уж, видимо, придется грудью сойтись с врагом, нельзя же без конца уходить и уходить по безымянным пыльным дорогам, под накатывающимся гулом войны.

Яан Орг вышел из штабной палатки и остановился. Теплый сосновый воздух заполнил легкие, тело от лесного тепла разомлело. Было желание броситься на этот пружинящий хвойный ковер, но Яан надумал пройти на передний край обороны полка. Путь предстоял недалекий, судя по карте — примерно два с половиной километра. Комдив обязательно начнет расспрашивать о подробностях, тем лучше, если можно увидеть своими глазами. Все же — первый бой! Пускаться сейчас в обратную дорогу все равно нельзя — в штабе полка еще какое-то время займет составление бумаг, да и шофер только что начал латать камеру. По дороге в полк они уже использовали запаску, по прибытии сюда у них спустило второе колесо. Гравий на шоссе, казалось, был густо начинен ковочными гвоздями. И на чем вообще еще подковы держатся? Шофер выругался и снова достал свой мешочек с заплатками, содержимое которого убывало с устрашающей быстротой.

— Если так дальше пойдет, то через две недели будем ездить на одних ободах, — с досады пообещал он и показал лейтенанту прокол в камере. — Знай кати на железках по шоссе, как на дрезине!

Яан спокойно решил, что так далеко заглядывать не стоит. Там видно будет. Война идет всего две недели — а как все успело за это время измениться. Следующие две недели могут принести еще больше неожиданностей. Сейчас должен радоваться, если спокойно доживешь до вечера.

Лейтенант направился к шоссе. Благодаря безупречной картографической памяти он довольно точно представлял, сколько поворотов надо будет пройти, чтобы добраться до позиций первого батальона. Слегка волнистый, местами лесистый ландшафт не позволял увидеть из расположения штаба передний край, хотя на равнине он оказался бы в поле зрения. Яан пошел по обочине в южном направлении. Солнце стояло почти над головой, козырек фуражки защищал глаза от резкого света, и тень, которая следовала за ним, была до странности короткой и кряжистой.