Владимир Бээкман - И сто смертей

— Вот проклятье, я не успел вызвать помощь! — с сожалением сказал Рудольф. — Если из волостной управы тоже не дозвонились, то откуда им знать? Мы договаривались, что подмога прибудет завтра утром.

— Может, и нас до утра в покое оставят? — рассудил Ормиссон.

— Какая там у них сила, — хмуро продолжал Рудольф. — Десяток-другой ружьишек, да и то половина дробовики. Только у куйметсаского барчука пистолет- пулемет. Если дотянем до утра, нагрянет истребительный батальон и разгонит их как цыплят, это как пить дать.

— Да, на свой страх отсюда и мышонку не улизнуть, — протянул Ормиссон. — Мы уже всё обследовали. Сразу, как заперли. Пасторатский амбар — что твоя крепость, если дверь на запоре, то и крысе ни туда и ни сюда.

Из темноты за их спиной раздались стоны.

— Кто это там? — спросил Рудольф.

— Волли Лепамярт. При аресте били ногами в живот, теперь его кровью рвет. Болит, наверное.

Вольдемара Лепамярта Рудольф припомнил сразу. Этого слегка неуклюжего и медлительного батрака он сам рекомендовал волостным заготагентом. Всего несколько дней тому назад у него был продолжительный разговор с Лепамяртом по поводу мобилизации в армию лошадей — кое-где по ночам стали таинственным образом исчезать кони. Лепамярт обещал разобраться, он знал несколько мест, где на лесных покосах и в сараях хуторяне укрывали лошадей. От чужого спрятать можно, от своего человека нет. Теперь ему и отплатили за это усердие.

В темноте по легкому шороху и движению можно было скорее догадаться, чем увидеть, как и остальные придвинулись ближе к парторгу. Ощущение нависшей опасности вынуждало посаженных под замок людей искать близости друг друга. К тому же они надеялись на Рууди. Он и раньше наставлял их, он знал больше других, мог что-нибудь посоветовать, может, даже предпринять. Для большинства их арест был столь неожиданным, что они потеряли чувство реальности и никак не могли приспособиться к своему новому положению. Это было подобно шоку от неожиданного удара, из которого уже не удавалось выбраться собственными силами Для человека, который никогда раньше не находился под стражей, арест оказывался ошеломляющим ударом, он отметал логику и лишал веры в собственные силы.

Лишь временами с улицы доносилось хлопанье дверей, и один раз к амбару приходили сменить часового. Приглушенный гул голосов завершился топотом удаляющихся шагов, и опять все смолкло. Дверь амбара не открывали, никто интереса к задержанным не проявлял, после парторга никого больше не приводили. На ночь вся жизнь должна была замереть.

Волли Лепамярт заворочался в темноте и вновь застонал.

— Даже капли воды взять негде! — бросил Ормиссон.

И снова над арестованными нависла гнетущая тишина.

— Ну и угодили же мы сдуру им в лапы, как кур в ощип! — донесся из темноты удивительно знакомый голос. — Прямо блеять хочется, ну чем не стадо выложенных баранов.

По последнему выражению Рудольф узнал говорившего, на его лице проступила улыбка. Секретарь комсомольской ячейки поселка Хейки Тильк, по должности складской рабочий в кооперативе, любил словесные выкрутасы, его определения всегда отличались необычностью.

— Тильк, а ты как сюда свалился? — полюбопытствовал парторг.

— А это мне хозяин устроил. По доброте душевной, — ответил без тени удивления Тильк, словно только и ожидал вопроса. — Я как раз возился на складе с ящиками, а тут вдруг господин заведующий зовет меня. Приятным эдаким тихим голоском и к тому же вежливо, мол, Тильк, можно тебя на минуточку. Думал, мешок ему какой помешал, боится сам пупок надорвать или халат запачкать, не такой уж он и дюжий, давай, думаю, помогу. Только в лавку вошел, тут же ружья в упор, у него там оказалось полно лесных братьев. Я так и сел. А тут еще этот дубина из Пээтерристи огрел меня сзади чересседельником по зашейку, так что искры из глаз посыпались. Накинулись и давай сулить, что сейчас возьмутся из комсомольца отбивную стряпать. Может, и принялись бы за меня всерьез, только у заведующего магазином Таммаро нервы не те, чуть не в обморок валится, стоит ему палец до крови ссадить, — велел сразу же убрать меня с глаз долой. Вот и привели сюда, в церковный амбар отсиживаться. Ну, уж теперь я вот что скажу: как только выберусь отсюда, тут же помчусь к своему заведующему, рассажу Таммаро губу по-заячьи и еще суну ему под нос зеркало — пусть брякнется в обморок, когда увидит столько кровищи.

— А ну-ка, лучше сообща покумекаем, как отсюда выбраться, пока не поздно, — сказал парторг. — Нет у нас в запасе времени, кто его знает, надолго ли оставят в покое.