Владимир Бээкман - И сто смертей

Елена отыскала под лестницей, ведущей в подвал, старую, не иначе как от времени самого Робинзона оставшуюся, ржавую лопату. Не ею ли было когда-то вырыто то злополучное убежище во дворе! Лопатой явно не пользовались уже многие годы. Ее шероховатый и посеревший черенок раскололся и был неудобным для руки. Уже давно пальцы Елены привыкли только к тяжести карандаша да ручки.

Неумело и с трудом вонзила Елена незаточенную лопату в землю. Не задумываясь и не отдавая себе отчета, она выбрала для этого именно место бывшего убежища. Когда она затем обратила на это внимание, то решила, что это совершенно естественно, ведь здесь была самая рыхлая земля во всем дворе. На ее памяти нигде больше на всем участке не вскапывали утрамбованную ногами почву.

Окна в доме сонно поблескивали, в них отражалось лишь бледное небо и не виднелось ни одного любопытствующего лица. Жильцы еще не проснулись.

Ямка получилась неровная, некрасивая. Елена дважды отдыхала, прежде чем глубина ямки показалась ей достаточной. Всякий раз, когда лопата натыкалась на камень, Елена вздрагивала. Отложив наконец лопату и собравшись с духом, она взяла узелок и осторожно опустила его на дно ямы.

И платок ее был еще из Робинзонова дома. Теперь пришло время расстаться с ним.

Узелок опустился на дно как-то устойчиво и основательно, как опускается в морскую пучину покойник, когда к его ногам привязан чугунный колосник.

Елена положила в узел к останкам своих кур и осколок бомбы, который до сегодняшней ночи лежал у нее на комоде рядом с фотографией Берга. Что заставило ее поступить именно так, она и сама не знала, но у нее было ощущение, что так нужно.

Когда Елена разровняла и примяла лопатой место захоронения, где-то далеко над горизонтом показался краешек солнца, и красноватый свет высоко над головой Елены коснулся стрехи и ощупал проделанное бомбой отверстие, откуда не поднималось уже и дымка.

И людям в этот миг хотелось искренне верить, что никакой бомбы не было и в помине.

Крылатое выражение Антуана Сент-Экзюпери «Я родом из детства», применяемое критиками, газетчиками, телевизионщиками едва ли не ко всем художникам, артистам и прочим знаменитостям, настолько примелькалось, что вот-вот окончательно затрется и полностью обесценится. Очень жаль, ибо в нем на самом деле содержатся и великая истина и красота. Читая книги того или иного писателя, будучи хоть мельком ознакомлен с его биографией, вдруг видишь, что его идеалы, то, к чему он тянется, и то, от чего он отталкивается, определялись и складывались в далекие годы детства. Да в большинстве случаев и сам писатель никак не скрывает этого, впрямую показывает свою нынешнюю зависимость от себя давнего — ребенка, подростка, юноши, от своих тогдашних ощущений, чувств, размышлений и понятий. Пожалуй, особенно и четко это проявляется в поэзии, в лирике.

Владимир Бээкман как писатель начинался со стихов (свыше десятка поэтических книг известны его эстонскому читателю; два сборника стихов выходили на русском языке). Когда я по различным справочникам собирал биографические сведения о нем, оказалось, что большинство фактов мне уже известны из его стихотворений и поэм. Конечно, там не было точных дат и названий. Из стихов нельзя было узнать, что Владимир Бээкман родился в 1929 году в семье нарвского рабочего, кончил начальную школу в Таллине, в 1941 году был эвакуирован в Ленинград, вскоре осажденный гитлеровскими войсками, затем через штормовую Ладогу вывезен на Большую землю, что воспитывался и учился в одном из детдомов Горьковской области, там же, в районной газете, напечатал свои первые стихи. Из стихов нельзя было вычитать, что, вернувшись в Таллин, в 1953 году В. Бээкман окончил Таллинский политехнический институт, что еще студентом был принят в Союз советских писателей, а после окончания института в течение трех лет заведовал редакцией художественной литературы Эстонского государственного издательства, затем стал профессиональным литератором, многие годы возглавлял писательскую организацию Эстонии. Не стихи, конечно, а библиографические справочники и картотеки поведали мне о том, что Владимир Бээкман — автор многих книг не только стихов, но и очерков (часть их объединена в вышедшей в 1975 году на русском языке книге «Шаг меридианов»), детских рассказов, исторической повести «Город скорбных камней» и четырех романов. «Транзитный пассажир», «Ночные летчики», «Год Осла», «И сто смертей», — два из которых и составляют настоящий том.