Игорь Подколзин - Обвиняется в измене?..

Поиски на заводах человека в серых валенках, сходного по приметам с появлявшимся на рынке, тоже оказались совершенно безрезультатными — такого не было.

«Неужели он так одевается специально для встреч? — ломал голову Антон, прикуривая одну папиросу от другой. — Но зачем, с какой целью? Чтобы не привлекать к себе внимания или быть неузнанным? Кажется, указывали, что у него всегда опущена шапка? Ну хорошо, это сейчас, зимой, а как летом?»

И тут же горько усмехался — какое лето, о чем ты, майор Волков? Кто тебе позволит здесь загорать до жарких дней? Все надо делать сейчас, быстро и безошибочно, а ты мечешься, вцепившись в показавшуюся перспективной информацию, но никак не можешь нащупать единственно верный ход.

Сказать, что они работали только по данной информации, нельзя, но Антон все же вставал и ложился с мыслью о железнодорожнике и человеке в серых валенках.

Теперь постоянно дежурили сотрудники не только на рынке, но и на вокзале, — ждали прибытия каждого московского поезда…

Ночью Антон пошел домой пешком — разболелась голова и хотелось немного проветриться. Поэтому он отказался от предложения Сергея Ивановича доставить его, как всегда, на машине.

Выйдя из здания управления, Антон потуже затянул на шинели пояс с кобурой — весна, а по ночам морозец прижимает, и не спеша пошел по улице. Жадно вдыхая свежий воздух, он чувствовал, как головная боль становится тупее и постепенно уходит.

Подходя к своему переулку — он даже улыбнулся этой мысли: не успели пожить здесь, как уже и переулок «свой», — Антон заметил впереди стройную фигурку в темном долгополом пальто с меховым воротником. Тоня? Возвращается домой с завода? Окликнуть или нет, лучше потихоньку догнать и взять под руку. Сначала, конечно, она напугается, рассердится, но потом глаза снова весело заблестят и ему милостиво даруют прощение, разрешив быть ее рыцарем по дороге домой.

Волков прибавил шагу, поскольку девушка уже свернула за угол. Внезапно впереди раздался сдавленный крик. Расстегивая на бегу кобуру, Антон вылетел на мостовую, — скорее, что там могло случиться? Вот и поворот, вдали слабо освещенные тусклым фонарем мелькают тени, — похоже, с нее пытаются снять пальто?

Ноги сами несли его вперед. Неожиданно кто-то вывернулся сбоку, попытался дать подножку, но Волков успел отпрянуть в сторону, а неизвестный, поскользнувшись, растянулся во весь рост. Некогда с ним возиться сейчас, вперед, скорее!

Услышав топот его сапог по обледенелой мостовой, один из нападавших обернулся, отпустил вырывавшуюся девушку и шагнул навстречу. Привычно уклонившись от нацеленного ему в лицо чужого кулака, Антон резко ударил грабителя в челюсть. Тот рухнул без звука. Второго он успел поймать за руки и с силой дернул вниз, одновременно выставив колено. Хрюкнув от резкой боли в животе, противник кулем осел на землю.

— Легавые! — закричали сзади. Наверное тот, первый, пытавшийся сбить его подножкой.

Волков бросился поднимать упавшую девушку, судорожно вцепившуюся в свою сумочку. Не узнав его, она рванулась, но он держал крепко.

— Тоня! Не бойтесь, это я, Антон.

Не обращая внимания на расползавшихся грабителей, он потащил ее к калитке, толкнул к крыльцу:

— Бегите домой, я скоро!

Вернувшись на место схватки, он там никого не нашел. Подобрал какие-то смятые, затоптанные бумажки — может быть они помогут отыскать нападавших — и пошел обратно.

Тоня сидела в прихожей на стуле. Губы ее мелко дрожали, на коленях стояла раскрытая сумочка, из глаз катились слезы.

— Ну-ну, все обошлось, — помогая ей снять пальто, приговаривал Антон. — Ну что вы, правой Пошли на кухню, чаю выпьете.

Он поставил на плитку чайник, скинул на свободный стул пояс с кобурой, расстегнул воротник гимнастерки. Чайник начал закипать, пока он резал хлеб и сало. Тоня молчала.

— Садитесь к столу, — позвал он, наливая чай. Подняв глаза, увидел, что она беззвучно рыдает, закрыв лицо ладонями.

— Что такое? — Он присел перед ней на корточки, пытаясь отвести ее руки в стороны, заглянуть в лицо, увидеть глаза.

— У меня карточки украли… Они… — Тоня вытерла мокрые щеки ладонью и смущенно попросила — Отвернитесь, я умоюсь.

Волков сел к столу, сделал ей бутерброд, положил его рядом с чашкой. Как она теперь будет жить без карточек? Как?! Новые никто не даст. Придется подкармливать, но согласится ли она и как бы это ей поделикатнее предложить?

— Все сразу, — садясь к столу и стараясь не смотреть на хлеб и сало, почти прошептала Тоня. — И уволили и карточки украли.