Игорь Подколзин - Обвиняется в измене?..

Джелайни проводил Хасана долгим взглядом. «Теперь избавлюсь от него, — подумал он, — а заодно и от всех лишних. Хасан стал последнее время слишком подозрительным. Постоянно о чем-то думает. Человек, все время занятый своими мыслями, — сумасшедший или же тот дурак, который вдруг начинает понимать» в чем его глупость, или же умный, который сознает свое несовершенство. Правда, последнее к Хасану не относится… Хасан всегда безропотно подчинялся и верил. Теперь стал задавать лишние вопросы, высказывать свое мнение. А сегодня заявил, что мучить людей — это плохо, мол, аллах призывает нас к милосердию. Да, пора избавляться от него».

Три года назад он сам приблизил к себе Хасана, сделал его своим помощником. Почти вся его группа — пятьдесят человек — дехкане. А у Джелайни отец был землевладельцем — это все знали. Поэтому он и взял себе помощника из дехкан. Надо знать настроения черни. И пусть они видят, что Джелайни — демократ, ценит простых людей.

«Сегодня ночью уйдет Хасан, а через три-четыре дня вместе с пленными исчезну и я», — усмехнувшись, подумал Джелайни. Он вспомнил свою ночную вылазку в город, встречу с братом. «Пусть пока живет и знает мою силу… Специалистов ему подавай, — Джелайни рассмеялся в бороду. — Бедный человек, ему надо отчитываться перед шурави… Жаль, не захотел помочь. А ведь неплохо было бы заиметь бумагу из ХАДа…»

Сафарова перевязали обрывками белья: раны от штыка, к счастью, были неглубокими. Растерли сухой рубахой Шмелева и Тарусова, который тоже не избежал холодного купания на морозе. Шмелев, отчаянно дрожа, пытался шутить:

— Хотел, как т-тибетские монахи, в-внушить себе, что мне ж-жарко. что сейчас лето, солнце кожу об-бжи-гает. Но теплее п-почему-то не стало.

Тарусова оттирал Сапрыкин. Он помог ему снять всю мокрую одежду и усиленно драил спину, грудь, разгоняя по телу кровь. Тарусов молча кряхтел, а когда немного отогрелся, спросил:

— Как думаешь, Васильич, нас ищут?

— Ищут, Степан, ищут. Нам сейчас главнее — не сдаваться… Жизнь, она прямая, как дорога, а свернешь — предательство.

— Да, это закон, — отозвался Тарусов. — Я вот все думаю, Васильич, кому я нужен? Детям — пока помощь моя нужна. Жене — пока любишь и опереться на тебя можно. Друзьям — пока выгоден. Наверное, только матери — всегда… А скажи честно, как сам думаешь. Вот конкретно: выкрали пятнадцать человек. Стоит ли искать их, рисковать новыми людьми?

— Не болтай, — рассердился Сапрыкин. — Нас ищут, это точно.

— Я знаю, — вздохнул Тарусов. — Я так просто — вслух думаю.

Разбудил Воронцова бой часов. Спросонья он подумал, что звонит телефон. Встал, прошелся по кабинету, чтобы прогнать сон. За окном свирепствовал «афганец», без устали швырял в стекло то ли песок, то ли снежную крупу. Воронцов открыл форточку. Воздух стоял спертый, было сильно накурено еще с вечера.

Последний раз ему сообщили, что группы приближаются к горному пути. До этого передали, что рота разделилась на две группы. Воронцов подошел вплотную к карте и, вглядываясь в горизонтали высот, похожие на искривленные круги на воде, мысленно представил себе местность, по которой продвигалось подразделение. Он тут же понял расчет Читаева, взяв циркуль, измерил расстояние, которое предстояло пройти обеим группам, прикинул среднюю скорость движения. Кажется, все сходилось. К рассвету одна из групп обязательно должна встретиться с душманами. Раньше, наверное, к дороге выйдет группа Хижняка, а потом уже лейтенанта Читаева. Воронцов еще раз внимательно посмотрел на карту и засомневался. В горах все может быть по-другому. Опыт здешней службы не раз убеждал его в этом. Что ж, может быть, Читаев действительно угадал намерения бандитов. Он снял трубку, попросил соединить с Туболом, коротко доложил ему. В ответ услышал лишь две фразы: «Хорошо, товарищ Воронцов. Держите меня в курсе всех событий».

«Прямо как Сталин, — подумал Воронцов, кладя трубку. — О своем мнении пока ни слова».

Вошел сержант.

— Товарищ подполковник, сообщение от Птицына. Группа лейтенанта Хижняка вышла в квадрат тринадцать — сорок шесть.

Воронцов бросился к карте, уперся пальцем в найденную точку на карте, снял трубку, снова попросил соединить с Туболом.

— Хижняк вышел к дороге… Читаев пока не докладывал.

— Хорошо, — коротко ответил Тубол и положил трубку.

«Где Читаев? Не Птицын ли подводит?», — подумал Воронцов с недовольством о начальнике связи, представив его румяное лицо. Он встал, направился в аппаратную, чтобы переговорить с Птицыным лично и потребовать, чтобы тот, во-первых, усилил охранение, а во-вторых, построил машины кольцом, если это еще не сделано.