Игорь Подколзин - Обвиняется в измене?..

Опять возникла противная нервная дрожь. Он легонько тронул напарника за рукав. Конопатый обернулся, вопросительно приподнял бровки, сказал доброжелательно:

— Не бойсь… Привыкнешь… Мы тож поначалу.

Березовский и в самом деле вскоре почувствовал себя спокойнее. Повернувшись к напарнику, спросил шепотом:

— А вы откуда?

— Здесь недавно. А был минером на эсминце «Бойкий». Слыхал?

— Как же? «Бойкий», «Бдительный», «Бравый».

— Во-о. — Шкута удовлетворенно шмыгнул носом. — А родом я из-под Мелитополя. Степняк. Леса не уважаю, тоска, мир застит. А вот степи, — он прикрыл глазки, — за цельный век не объедешь. А пахнут об эту пору, что там духи — не сравнишь.

Неподалеку меж рубчатых листьев папоротника валялась пузатая, невесть как сюда попавшая бутылка. На этикетке — негр, в оттянутых ушных мочках — кольца роговых серег, хохочет во весь толстогубый рот. Гришка потянулся, чтобы ее взять.

— Ни-ни, — остановил Шкута. — Закон: не ты дожил, не тебе трогать.

— А если это, скажем, золото?

— Да хоть что… Доложи, но брать нельзя. Ничего, даже чинарика завалящего.

— А у вас разве не курят?

— Не. И не пьем. Такой закон, иначе всех подкузьмишь. Раньше навроде Карлов баловался, а как к нам попал — ша. Да и чего хорошего-то в табачище и винище — один срам и деньгам перевод. Тс-с-с, кто-то…

— Эй, братья! — Из пролома показалась кудрявая голова старшины. — Идите-ка ужинать, сейчас Лунев подменит.

Шкута уступил место Луневу и подмигнул Гришке:

— Айда порубаем. Сытому супротив голодного завсегда лучше.

В нише Одинцов и Карлов с аппетитом уплетали из банок мясные консервы, грызли сухари, размачивая их в глиняной корчаге с водой.

— Присоединяйтесь, — младший лейтенант кивнул головой в сторону разложенной еды. — Потом вы, Шкута, оставшиеся продукты припрячьте надежнее. Место мне покажете, проверьте — не наследили ли? С собой прихватим немного, вот отложил. Как думаете, хватит?

— За глаза, — ответил рыженький. — А там даст бог день, даст бог и пищу.

Шкута неторопливо принялся за еду.

Ночью группа покинула убежище и стала продираться на север сквозь густые заросли колючки и каменные завалы. Впереди уверенно продвигался Лунев. Казалось странным, как он ориентируется в кромешной тьме. Была она какая-то слоистая: понизу сплошная — глаз выколи — чернота, выше что-то серое, полупрозрачное. Наконец совсем высоко на темно-синем фоне — крупные яркие звезды. И нигде — ни облачка.

Скоро под подошвами захлюпала вода, зачавкало, потянуло болотом. Большие деревья расступились, стало светлее. Цепляясь за жесткие стебли, разведчики взобрались на кручу, обогнули поваленную сосну, залегли в дебрях молодого орешника и алычи на припудренной мелом щебенке.

Лунев повернулся к младшему лейтенанту, — прошептал:

— Все, притопали. Там мост, — махнул рукой.

Сзади, чуть ниже того места, где они обосновались, гулко шумел вершинами лес. Впереди еле просматривались очертания гор. В звонкой тишине справа свистнул паровоз. В ветвях тут же нерешительно защебетали птицы, крякнула утка.

— Команди-и-ир, — вдруг заныл Карлов. — Не могу, боюсь. Ну сбросьте… О-о-ой.

Одинцов щелчком сбил с рукава старшины глянцевито-лимонную сколопендру.

— Гадина. Если бы за ворот заползла, концы бы отдал от ужаса, — нервно проговорил старшина. — С детства не переношу всякую ползучую тварь.

— Как деваха лягушек, — съехидничал Шкута. — Гляди заберется в…

— Хватит, — оборвал младший лейтенант. И добавил каким-то обыденным тоном — Вон он, мост, любуйтесь. Красавец, ничего не окажешь.

— Да-а, — протянул Карлов, не скрывая восхищения.

— Вот у нас через Ольховку… — начал было рассуждать Шкута.

— Тише, — Одинцов прижал палец к губам. — Наблюдайте молча.

Уже совсем рассвело. Менее чем в полукилометре ущелье пересекала ажурная ферма. По обеим ее сторонам простирались вверх лесистые отроги. Очевидно, дальше ущелье заворачивало — коричневые переплеты сооружения терялись на темно-зеленом фоне. Одноколейный мост был длиной метров пятьдесят, казался очень хрупким. Внизу через похожие на черепа валуны перекатывала мутную воду речонка. Наверху, по краям моста, пристроились домики с плоскими крышами.

— Видите, какая ситуация, — младший лейтенант не отрывал бинокль от глаз, рассматривая подходы к мосту. — Задача со многими неизвестными. Как к мосту подобраться? Снизу без толку — быков у него нет, арочный, подрывать нечего. Да и проволока в три кола, и мины, наверное. Сверху, на склоне, — зенитная батарея, разумеется с прислугой, — значит, и там не скатишься. Справа, у конца, — помещения охраны. Даже если прорвемся, заложить заряды нам не дадут — всех перекосят, прежде чем добежим до середины. Пожалуй, со стороны станции место наиболее уязвимое, относительно, конечно. Охраны меньше — они оттуда нападения не ждут. И логично: чуть чего — на помощь прибегут. Вот и выходит — не подступиться.