Владимир Першанин - Комбат по прозвищу «Снежный Лис»

— Гранаты! Мы возьмём его гранатами, если не хотите умереть.

Дисциплина брала верх над страхом. Молодой солдат быстро вывинтил колпачки на рукоятках и бросил две «колотушки» вприближающийся танк. Пулемётчик постарше понял, что ручными гранатами не отобьёшься, но тоже швырнул гранату.

Под гусеницами Т-70 исчез массивный пулемёт на треноге и молодой солдат. Унтер-офицер отскочил в сторону. Машина, окутанная снежной пылью, пронеслась мимо. Навстречу разворачивалась пушка, но у расчёта не оставалось времени.

Младший лейтенант дважды выстрелил с короткой остановки. Пушку опрокинуло набок, на снегу лежали трое артиллеристов, остальные бежали к траншее.

Унтер-офицер ненавидел русских. Год назад погиб под Москвой его младший брат. Рядом с обломками машингевера лежало сплющенное тело его камрада, восемнадцатилетнего добровольца.

Под разорванной шинелью угадывались сломанные ноги, снег пропитался кровью.

В начале осени, когда начинались бои в Сталинграде, унтер-офицер меткой очередью утопил речной баркас, на котором пытались спастись беженцы. Уцелевшие женщины прижимали к себе детей, цеплялись за днище. Вокруг расстилалась широкая голубая река, на берегах которой должна была наконец завершиться война.

— Добивайте их, что смотрите! — крикнул он своим подчинённым. — Бронебойные пули пригодятся для других судов.

Солдаты опустошали обоймы своих карабинов, азартно восклицая, когда попадали в цель. Течение несло полузатопленный баркас, за который цеплялась единственная уцелевшая женщина с ребёнком.

Тогда было весело, и победа казалась совсем близкой. Сталинград был практически взят, и по радио непрерывно звучали бравурные марши. Сейчас всё изменилось, огромная армия Паулюса была окружена, русские наступали со всех сторон, а в ста шагах стоял вражеский танк. Его экипаж их не пощадит — слишком много ненависти накопилось к солдатам рейха. Выход только один — попытаться уничтожить азиатов.

— Собрать все гранаты и по моей команде — вперёд, — сказал унтер-офицер. — Другого выхода нет, если мы хотим выжить. Драться предстоит до конца.

Двое уцелевших пулемётчиков по его сигналу пригнувшись, бежали к танку Унтер-офицер, шатаясь, брёл следом, держа в руках магнитную мину, способную проломить броню проклятого танка.

Возможно, унтер-офицер не понимал, что делает, будучи контуженым и пережив бесконечно долгую зиму под Сталинградом. Он уже приготовился бросить мину, подняв её над головой, но башня русского танка развернулась, и заработал пулемёт.

Унтер-офицера швырнуло лицом в снег. Один из пулемётчиков упал, пробитый несколькими пулями, самый старший уползал, шепча слова молитвы.

Десантники и уцелевшие танкисты атаковали во главе с капитаном Калугиным. «Тридцатьчетвёрка» лейтенанта Морозова разнесла будку паровоза и наводила орудие на бензоцистерну.

— Так их, сынок, — шептал бегущий с автоматом капитан Калугин. — Добивай состав, а фрицев мы вышибем сами.

Старый кавалерист Григорий Денисович Калугин не чувствовал, как по руке стекает кровь. Он был целиком охвачен азартом, считая, что бой его рота выиграла, несмотря на потери. Санитар придержал капитана за плечо.

— Григорий Денисович, надо руку перевязать. Кровь сильно течёт.

— Давай, только быстрее.

Снимая полушубок, капитан замер. Навстречу «тридцатьчетвёрке» лейтенанта Морозова из заснеженной лесополосы выползала приземистая самоходка «Артштурм» скрестом на борту.

Снова подняв автомат, Калугин выпустил остаток диска длинной очередью. Трассирующие пули должны были предупредить молодого танкиста об опасности.

Цистерна с остатками бензина взорвалась от попадания фугасного снаряда, огонь перекинулся на развороченный паровоз и ближнюю ёмкость. Солдаты из поездной бригады спешно отцепляли уцелевшие цистерны и платформы. Заряжающий, выбросив отстрелянную гильзу, загнал в казённик очередной снаряд.

Лейтенант Саня Морозов, сидевший за прицелом орудия, мельком увидел трассирующую очередь. Разошлись славяне! Он не понял, что ему подают сигнал опасности. Снова припал к прицелу, целясь в состав, и с опозданием разглядел немецкую самоходку, застывшую на краю заснеженной лесополосы.

Приземистая «штуга» уже навела короткий ствол своей 7 5-миллиметровой пушки в «тридцатьчетвёрку». Лейтенанту Морозову требовалось довернуть башню и прицелиться. Не успеть! К тому же, в казённике был осколочно-фугасный снаряд, который не возьмёт усиленную броню самоходки.