Владимир Першанин - Комбат по прозвищу «Снежный Лис»

— Можно подумать, ты свой подаришь!

— Полушубок не подарю, мне в нём воевать. А шинель и бушлат дадим. Фланель для портянок есть, тоже поделимся.

Когда достали из люка ворох одежды, женщина заплакала и перекрестилась.

— Спасибо вам. С одежонкой у нас туго, штопаем остатки тряпья да перешиваем.

— Шинель-то германская, — встряхивая утеплённую артиллерийскую шинель, удивился дед. — Но сукно справное, в хозяйстве пригодится.

Поделились и харчами: трофейными консервами, хлебом, а девочке протянули пачку сахара.

— Пей с чаем, не хворай.

Хозяин хутора рассказал, что немцы, приезжавшие за водой, имели танковые эмблемы и были одеты в чёрные куртки.

— Обозлённые твари, ходят, пинают, что под ноги попадётся. Девчонку напугали, а ей всего двенадцать лет. Может, изнасиловать хотели, только старший приказал им от девки отстать. «Мы, — говорит, — „Панцерваффе“, боремся с большевиками и евреями, а русских людей не обижаем».

Когда отъехали с километр от разрушенного хутора, остановились посовещаться.

— Немецкая танковая часть поблизости, — уверенно заявил Бельченко. — Как бы нам на боевое охранение не нарваться. Кузовлев, пойдёшь метрах в ста пятидесяти позади. Если что, поддержишь огнём.

— Есть, — козырнул младший лейтенант Саня Кузовлев, командир танка Т-70.— А может, мне лучше головным пойти? У меня машина лёгкая, приземистая, а вашу «тридцатьчетвёрку» за километр видно.

Экипаж Бельченко, наверное, тоже был не против идти следом за лёгким Т-70, но маршрут выбирает командир, так что других вариантов нет.

Конечно, идти вторым безопаснее, но война решает всё по-своему. Не угадаешь, что хуже, что лучше.

Одно из самых многочисленных штурмовых орудий вермахта «Артштурм» застыло на склоне холма в небольшой заросшей кустами ложбине. Машина высотой два метра с короткоствольной пушкой калибра 75 миллиметров напоминала стального паука с утопленной в корпус рубкой.

Эти самоходки хорошо маскировались даже в здешних степных местах, среди голых прутьев кустарника, практически на открытом месте. Сугроб, наметённый ветром, закрывал машину до верхнего края гусениц, виднелась лишь плоская рубка, окрашенная в зимний камуфляж.

Лейтенант, командир машины, которую чаще именовали «штурмгешютце», или проще «штуга», внимательно следил за русской разведкой. Оба танка огибали холм по заснеженной дороге и должны были пройти метрах в шестистах от замаскированной позиции «штуги».

Экипаж замер на своих местах, в казённике пушки ждал своей минуты подкалиберный снаряд, способный пробить броню «тридцатьчетвёрки» влюбом месте. Правда, расстояние было великовато, но лейтенант был уверен, что опытный наводчик не промахнётся.

Главное, следовало вывести из строя массивную «тридцатьчетвёрку» сеё сильной трёхдюймовой пушкой, а недомерок Т-70 никуда не денется — его можно будет подстрелить даже осколочно-фугасным зарядом.

— Приготовились, — негромко скомандовал лейтенант, воевавший в России с осени сорок первого года.

Он выжидал, когда «тридцатьчетвёрка» пройдёт ещё немного и подставит под выстрел менее защищённый борт. Но Т-34 остановился и, дождавшись, когда подойдёт лёгкий танк, показал его командиру на холм.

Ситуация менялась. Недомерок свернул в сторону холма и резво пошёл вверх, выбрасывая из-под гусениц комья снега. «Тридцатьчетвёрка» стояла внизу, дожидаясь, что сообщит сверху младший лейтенант Саня Кузовлев, — с холма открывался хороший обзор на десяток километров.

— Что будем делать, господин лейтенант? — повернул к своему командиру напряжённое лицо наводчик «штуги».

— Выжидать. Недомерок, возможно, забуксует на крутом склоне. В любом случае, главная опасность — это Т-34, но до него далековато.

Десятитонный Т-70 со 140-сильным двигателем действительно забуксовал на крутом участке склона.

— Бери правее, — командовал механику Кузовлев.

— Перевернёмся…

Трое десантников во главе с сержантом Василием Дарькиным напряжённо следили за действиями механика. Тот, опасно кренясь, прошёл с полста метров. Машину выручала малая высота (всего два метра) и низкий центр тяжести.

Выбрав пологое место, механик-водитель развернулся и снова пошёл вверх. «Тридцатьчетвёрка» двигалась по дороге, сопровождая товарища.

— Кого будем уничтожать первым? — подал голос наводчик.

— «Тридцатьчетвёрку». Она уже подставила борт.

Но обстановка снова изменилась. Сержант Василий Дарькин разглядел плоскую рубку и ствол пушки.