Всеволод Иванов - Военные рассказы и очерки

Сумкин передал ей узелки, и Настасьюшка попробовала втиснуться в теплушку. Дама в меховом манто спросила у нее:

— Почему это, на какую бы станцию ни пришли наши теплушки, туда непременно явится бронепоезд? И еще вдобавок целые составы снарядов! Вдруг да подойдет Вершинин и начнет взрывать эти снаряды? Мы не только сгорим от таежного пожара, но вдобавок и взорвемся.

Шел, пошатываясь, прапорщик Обаб. «Ой, узнает! — подумала Настасьюшка со страхом и прикрыла лицо узелками. — У пьяного на знакомых глаз вострый, а он гляди как налакался».

Беженка в манто закричала Обабу:

— Господин прапорщик, что слышно про Вершинина?

— Американцы ухлопали, — ответил пьяным голосом Обаб. — Так в городе и скажите. Ухлопали, мол, Вершинина, конец его безобразию. Сейчас к бронепоезду тело его привезут.

— Мы успеем посмотреть?

— Некогда, некогда.

«Брешет! Брешет же!» — уговаривала себя Настасьюшка.

Ей не хотелось теперь идти в теплушку, но толпа втолкнула ее, и поезд отошел.

А по перрону шел Син Бин-у с корзинкой семечек. Он брал горсть, сыпал ее обратно в корзинку и приговаривал:

— Сипко холоси семечко есть! Покупайла, покупайла.

Опять к нему подошел Никифоров, машинист с бронепоезда; только теперь его сопровождал помощник Шурка. Никифоров, как всегда хмурый и неторопливый, подставил карманы и, как всегда, сказал:

— Сыпь. Два стакана.

— Ды-ыва?.. A-а!.. Моя твоя знай ести… Никиполов ести? A-а! Знай! Твоя сильно инстлуксия исполняй ести?

— Инструкция? Вот дам по ряшке, так узнаешь инструкцию! Инструкция есть закон. Понял? А без закона человек до чего доходит? Царя свергает, бестолочь! Сыпь, тебе говорят, два стакана.

Син Бин-у насыпал.

— Дыва. А деньга?

— Чего? — в негодовании спросил Никифоров.

— Деньга давай.

— Патент имеешь?

— Патента? Нетю.

Никифоров замахнулся. Но, несмотря на взмахи его кулака, Син Бин-у тащился за машинистом через всю станцию. Наконец Никифоров крикнул охрану, и тогда китаец отстал. Но тут к нему подбежал Шурка. Китаец протянул ему корзинку. Шурка, глядя неподвижно на китайца, с напряжением думая о своем, тихо сказал:

— Мне семечки, китай, не надо. Не до семечек мне. Ты слушай меня, китай. Не могу я белым служить, не могу! К партизанам хочу.

Китаец с деланным недоумением спросил:

— Кто его, палтизана, есть?

— Не морочь мне голову! Я тебя знаю. И хочу я не бежать, а сдаться партизанам вместе с бронепоездом.

— Блонепоезда капитана есть. Твоя есть помосника масиниста. Твоя сдавать плава нету.

Шурка быстро и страстно заговорил:

— Слушай, китай! Сейчас отправляемся. Туман, пойдем медленно. Что-нибудь на линии устрой… Ну, положи… тушу там, чтобы кто-то двигался, шевелился… человек, что ли… Согласно инструкции…

Ледяная тоска, недоверие мешали китайцу. Преодолевая эту тоску, китаец вглядывался пытливо в разгоряченное лицо Шурки. Да нет же! Какой он предатель. Сквозь весь окружающий туман и дым душа паренька рвется к свету и ликует. Нет, ему можно довериться.

— Его, масиниста, живи по инстлукции, а?

— Вот-вот, по инструкции! Положите на рельсы тушу. Машинист товарного поезда, увидав тушу, должен остановиться. Он живет пока по товарной инструкции, понял?

— Его нету туша. Его лошадей нету. Его лошадей собрать не можно. Человека положить можно.

— Ну, и человека.

— Меня положить нада, а? Знакомый? Его думай — китайца бандита убила, китайца ему масиниста смотреть нада, а?

— Вот-вот.

Давно уже слышен был голос Никифорова, который звал Шурку на паровоз, а Шурка все еще шептал китайцу:

— Машинист голову высунет, ты его снимай! Пулей. Понял? А я, китай, притворюсь, что не могу вести бронепоезд.

— Шурка!

— Бегу! Китай, понял? Человека-а…

Шурка, щелкая семечки, убежал.

У себя в купе Незеласов встретил прапорщика Обаба очень недовольным взглядом. Что таскаться к телеграфисту, если вести одни и те же? Прапорщик, кажется, пьян? Хуже — он растерян.

Ворочаясь на диване, Незеласов сказал:

— Неудобно. Неудобно тут лежать. Сколько за войну валялось людей на этом диване, подумать страшно.

— Разрешите доложить.

— Нуте, докладывайте, голубчик.

— Для успокоения взволнованных, господин полковник, распространяю слух, что Вершинин убит и тело его с минуты на минуту будет доставлено в бронепоезд.

— Неглупо. Телеграфная связь с городом восстановлена?

— Так точно.

— Пошлите телеграммы. Шифрованную в контрразведку и нешифрованную — Варе. Текст телеграмм основываю на вашей выдумке. «Имею связь Вершининым точка Вершинин согласился указать местонахождение Пеклеванова».