Гусейн Наджафов - Смелые не умирают

— Вот здорово! — у Вали загорелись глаза. — Тащи клей!

В парке собрались Котики и вся семья Федоровичей: шестидесятилетний Григорий Николаевич, Ольга Павловна, Надя, Коля, Борис и двое малышей. Приехал на подводе Диденко. Малышей усадили на подводу и двинулись к станции, будто на поезд.

На станции стоял пассажирский поезд Киев — Львов. Беженцы обошли его и углубились в лес.

Жандармы опоздали. В пустой комнате Котиков свободно разгуливал ветер. На стенах вызывающе белели советские листовки.

Диденко и Шверенберг привели беженцев в лес, под село Миньковцы, где располагалась разведывательная группа Лагутенко. Уходя на север, в Белоруссию, Одуха оставил Лагутенко с группой партизан для разводки и диверсий в районе Шепетовки. В тот же день Диденко вернулся обратно.

С приходом шепетовчан у Степана Сергеевича Лагутенко, комиссара разведывательного отряда Александра Платоновича Перепелицына и командира комендантского взвода Манилова прибавилось забот.

Пришлось строить несколько новых землянок, чтобы разместить в них женщин и детей, позаботиться об их безопасности, как-то добывать для них продовольствие. Во всех этих делах активное участие принимали Валя и Витя Котики и Борис Федорович, зачисленные в комендантский взвод.

Они поочередно ходили в дозор: забравшись с биноклем на дерево, стерегли подступы к тропинке, которая змейкой вилась в высоком густом кустарнике, и вела в расположение партизанской группы. Если смотреть на кустарник с земли, то ничего, кроме непроходимой стены зарослей, не увидишь. Только с высоты как на ладони видна петляющая из стороны в сторону тропинка; только отсюда можно заметить все, что происходит вокруг.

Вырядившись в лохмотья, ребята под видом нищих пробирались в соседние села, занятые немцами, тайком покупали у населения продукты.

В селе Цветоха располагалось много гитлеровцев, охранявших большой склад оружия и боеприпасов. Однажды партизаны ворвались в это село, без единого выстрела прикончили часовых, охранявших склад, нагрузили подводу оружием и патронами и взорвали склад.

Налет был совершен так неожиданно, что гитлеровцы опомнились не сразу.

Лагутенко, Шверенберг, Павлюк, Валя Котик и Коля Федорович, пропустив подводу, залегли у дороги и встретили преследователей огнем автоматов. Перестрелка длилась до тех пор, пока подвода благополучно доехала до лагеря. Только после этого Шверенберг приказал отходить.

Однажды в лагерь наведалась группа отважных партизан-разведчиков во главе с Михаилом Петровым. Петров приветствовал Валика как старого знакомого. Узнав, что разведчики отправляются минировать железную дорогу, Валя стал проситься с ними. Лагутенко разрешил. Разведчики обошли село Баранье и вышли к железнодорожному полотну на перегоне Славута — Кривин. Пока они минировали дорогу, Валя стоял в дозоре.

Неожиданно из-за деревьев вышел немецкий солдат. Валик похолодел от испуга, хотел кричать. Но солдат, улыбаясь, поманил его пальцем. Валик несмело приблизился. Солдат протянул ему несколько пачек сигарет и забормотал:

— Яйка, яйка!

Валик понял, что солдат меняет ворованные сигареты. Мгновенно созрело решение.

— Яйки никс. Млеко хочешь?

— Млеко! Я, я! — закивал солдат.

— Сейчас позову маму, мутти. — И крикнул в лес: — Ма-ма-а!..

Партизаны услышали, молча подкрались и скрутили немца…

Ребята из комендантского взвода часто ходили в окрестные города и села на связь с разведчиками.

Как-то Лагутенко послал Валика в Шепетовку. Вырядившись в рванье, он уселся на подводу, доверху груженную вениками, и поехал.

С замирающим сердцем въезжал Валя в родной город. Его могли узнать, схватить и повесить, как тех людей, что висят на столбах перед вокзалом. Но Валя не думал сейчас об опасности: он с новой силой чувствовал, как дорога ему Шепетовка. Казалось, что каждая улица, дом, дерево беззвучно стонали: «Освободи меня!»

Когда Валя подъезжал к базару, ему встретилась Женя Науменко. Она шла под руку с немецким сержантом и кокетливо смеялась. Увидев Валю, Женя машинально рванулась к нему. На ее лице появилось радостное удивление. Но Женя тут же овладела собой и, продолжая кокетливо смеяться, прошла мимо, словно никогда и не знала Валю. А он долго смотрел ей вслед: «Бедная, как ей, наверно, тяжело!»

Приехав на базар, Валик начал выкрикивать:

— Веники! Кому веники! Просяные, березовые, покупайте!

К нему подошел пожилой человек в синих очках. Это был дядя Ваня Нищенко.