Василь Быков - Атака с ходу

Только и всего! У меня же было такое ощущение, что рука пропала.

- А кость как? Цела?

- Абсолютно, Васюков.

Прислушиваясь к звукам наверху, Цветков достал из сумки широкий сверток бинта и туго обмотал мне плечо. Затем клочком ваты вытер кровь на руке и пристроил перевязь через шею.

- Не ранение, а укус комара. Первый раз?

- Первый, - сказал я.

- Можно сказать - путевка на отдых. Гарантия на две недели жизни.

Я, однако, не ощущал особенной радости от этой путевки: рана болела все больше, тревожное предчувствие угнетало меня. По давней фронтовой привычке какая-то часть моего внимания все время была обращена туда, наверх, ослабленный слух ловил каждый звук оттуда, со стороны немцев. Треск очередей на том склоне постепенно редел, кажется, бой прекращался. Из траншеи сюда временами доносились сдержанные голоса автоматчиков, в земле слышался тупой стук их лопат. И вдруг недалеко раздался коротенький собачий визг. Цветков, собирая в сумку свои медикаменты, удивленно передернул бровями:

- Пулька?

Если Пулька, подумал я, значит, где-то поблизости должен быть и Ванин, которого я так и не видел после его отважного прыжка в траншею. Вскоре, однако, Пулька гавкнула ближе, послышался характерный бас Пилипенко, и у входа загремела палатка.

Показалось, вносили раненого. Кто-то там неуклюже затопал, в щель у края приподнятой палатки протянулась рука, которой входящий как-то неуверенно нащупал стену-опору. Затем под палатку просунулась пригнутая голова, плечи, и мы с Цветковым слегка даже вздрогнули - в блиндаж лез немец. Правда, следом за ним шел Ванин: я сразу узнал его крутоплечую, опоясанную ремнями фигуру.

Войдя, немец остановился, придерживаясь рукой за стену. Левая, полусогнутая в колене, разутая его нога была, судя по всему, ранена.

- Куда бы его? - оглядывая блиндаж, спросил Ванин. - Вот давай на шмутки. Садись, фриц! Битте!

Перебирая по стене руками, немец раза два подпрыгнул на здоровой ноге и отяжелело плюхнулся задом на тряпье в углу. Затем он низко нагнул голову в зимней, с длинным козырьком шапке и спрятал от нас лицо. Пулька, замирая перед ним, настороженно урчала, готовая сорваться на лай.

- Перевязать надо, - сказал Ванин.

Цветков, не двинувшись с места, метнул на него злым взглядом:

- Я что - немецкий фельдшер?

Раненая нога немца, видно, кровоточила: на земле возле нее появилось влажное темное пятно.

- Сержант Цветков, перевяжите немца! - приказал Ванин тоном, начисто исключающим возражения.

Едва не сорвав плечами палатку, в блиндаж влез Пилипенко.

- Кого? Нэмця? Да вы жартуетэ?

Ванин, однако, молчал, не сводя глаз с санинструктора, и тот, наконец, взялся за сумку. Расстегнув ее, он достал оттуда остатки бинта, которым перевязывал меня.

- Вот, при свидетелях, - мрачно предупредил он. - Я был против.

Старшина сплюнул и недовольно затоптался у выхода.

- Я б его пэрэвязав! Хай бы здох, падлюка! Як нашы вид их здыхають.

Не отвечая старшине, Ванин потормошил немца, который, казалось, задремал. И вдруг он вскинул узкое худое лицо, рыбьи глаза его угрожающе сузились, губы скривились в какой-то неопределенной гримасе. Я не успел еще понять, что случилось, как Цветков взмахнул над головой бинтом и испуганно отпрянул назад, сильно толкнув Пилипенко. Оба они ударились о стену землянки, слегка зацепив и Ванина, который, однако, не сдвинулся с места.

- Вот гад!

- Дай ему, падле!

Пилипенко не очень ловко вскочил на ноги, куда-то рванулся Цветков. Плошка на стене едва не погасла. Залилась лаем Пулька. Однако немец не собирался ни драться, ни удирать: он лишь отбивался от собаки. Я видел его искаженное лицо и сжатые на земле кулаки, спиной он уперся в стену, держа наготове здоровую ногу.

- Сука! - вскричал Цветков уже с моим автоматом в руках.

- Тыркни ты ему! Шо з им важдаться! - кричал Пилипенко.

- Спокойно! - сказал Ванин и стал между ними и немцем. Привычным движением руки он поправил на себе тоненький ремешок планшетки. - Спокойно, фриц! Хочешь сдохнуть - ничего не выйдет. Цветков, бери бинт!

Ванин навалился на немца, сгреб его вместе с руками и придавил к земле лицом вниз. Немец задрыгал ногой в сапоге, прорыл каблуком земляную борозду на проходе и стих.

- Перевязывай!

- Я? - испуганно удивился Цветков.

- Ты, а кто же! - возмутился Ванин, удерживая немца. С заметной нерешительностью подступив к нему. Цветков содрал с раненой ноги пленного шерстяной носок и торопливо обмотал стопу бинтом.