Оуэн Дэмпси - Белая роза, Черный лес [litres]

Беркель остановился шагах в десяти от того места, где пряталась Франка. Потянулся, достал из кармана сигарету, чиркнул спичкой, закурил. Франка из укрытия едва видела его лицо. Беркель двинулся дальше, теперь уже медленней, и внимательно смотрел под ноги. В том месте, где Франка свернула с дороги, он огляделся и опять остановился. Сердце у Франки тоже почти остановилось. Палец у нее лежал на спуске. Она была готова выстрелить в человека, которого знала почти всю жизнь, ради того, кого впервые встретила несколько часов назад. И куда же спрятать труп? Нет, нельзя, чтобы дело дошло до этого. Герр Беркель потряс головой и двинулся дальше. Он прошел мимо Франки, так и не заметив ни ее, ни саней.

Выждав минут пять, Франка решилась выглянуть на дорогу. От нервного напряжения у нее на глазах выступили слезы. Преодолевая боль в руках, она ухватилась за веревку и вытащила сани на дорогу.

В кристально чистом небе уже поднималось солнце, освещая снежную красоту, сотворенную ночной метелью. Вокруг сияла девственно-чистая белизна – если не считать дорожки, оставленной герром Беркелем.

Франка двинулась дальше, опять думая о том, доживет ли раненый до дома. Больше им никто не встретился. За пистолет она не хваталась, тянула веревку обеими руками. В голове было одно: нужно дойти до дома. Других мыслей не осталось. Мир сузился до единственной цели. Один мучительный шаг следовал за другим, и вот наконец перед ней встал последний холм. За всю дорогу Франка остановилась только раз – когда появился герр Беркель, – но теперь, перед последним рывком, села и постаралась восстановить дыхание. Позади большой путь. Остался лишь этот подъем, а за ним – дом, где ждут вода, пища, таблетки и, самое главное, сон.

Франка посмотрела на раненого.

– Мы почти пришли. Еще чуть-чуть осталось.

Ноги у нее словно одеревенели, но Франка, преодолев усталость и боль, выпрямилась и опять взялась за веревку. Она шла и тянула и в конце концов, вся мокрая, дотащила сани до дома. Задыхаясь, толчком открыла дверь и, оставляя снежный след – позже вытрет, – втянула сани внутрь.

Наконец-то пришли. Чудо!.. В камине еще оставались дрова, и Франка разожгла огонь. С трудом, словно то была вторая кожа, стащила с себя шапку и куртку. Потом пошла в кухню и долго пила воду. Принесла чашку воды и раненому, приложила ему к губам. Он поперхнулся, однако несколько глотков все же сделал. Он был грязный, потный, со сломанными ногами, зато – живой. Пока довольно и этого. Франка так его и оставила – без сознания, но в безопасности и в тепле.

Она пошла к себе, разделась и уснула, едва коснувшись головой подушки.

Сначала возникло тиканье. Потом часы принялись бить. Он открыл глаза. Почему-то он лежит, привязанный к каким-то доскам, весь в поту. В голове – туман и гудит. Как он сюда попал? Мучительная боль от сломанных ног простреливает все тело. Ладно, боль можно потерпеть, но задерживаться здесь не хотелось бы. Где же выход? Неподалеку в камине дотлевают красные угольки. Людей нет. Он арестован? Тогда пощады ему не видать. Кто его схватил?

Из памяти выплыли образы близких. Отец, мама, жена… то есть бывшая жена. Обрывки воспоминаний о разводе вдруг показались ему чем-то новым. Перед глазами возникло письмо, которое она ему написала, и вот он будто снова сидит на койке в тренировочном центре, читает его. Картины прошлого возникали – и уходили в темную бездну. Он пытался сориентироваться в настоящем, понять, где находится. Кто-то его ощупывал, потом куда-то тащил – это были не воспоминания, а скорее какие-то смутные ощущения. В памяти остались прикосновения, даже запахи, однако картина событий не складывалась. Веки налились тяжестью. Едва успев еще раз оглядеть комнату, он опять погрузился в спасительный сон.

Когда Франка проснулась, день перетекал в вечер. Она села на кровати. В пустом животе заурчало. Мышцы рук и спины совершенно одеревенели. Франка помассировала плечи, чтобы прогнать боль, посмотрела в дверной проем на лежащего в беспамятстве незнакомца. Прислушалась. Никаких звуков, только ветер свистит за окном. Кое-как она заставила себя вылезти из-под одеяла, открыла шкаф, надела простое серое платье. Пол был ледяной, и она натянула толстые шерстяные носки. Медленно-медленно вышла из комнаты, в собственном доме чувствуя себя гостьей. Первое, что она увидела, – ноги с привязанными к ним палками. Раненый не шевелился. И глаз не открывал.

– Эй, вы спите? – прошептала Франка.