Адам Туз - Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики

Ключевых игроков в Берлине занимал вовсе не вопрос о том, каким образом на пути к победе примирить друг с другом потребности военного производства и гражданской экономики. Главное, что их интересовало – каким образом лучше всего приспособить экономику к тотальной войне. Военно-экономическому персоналу ОКБ, Министерству экономики и Имперскому земельному сословию (национальной сельскохозяйственной организации) не давали покоя воспоминания о 1914–1918 гг. В свете полученного тогда опыта решение поставить все на достижение решающего успеха на поле боя в первый год войны казалось безответственным [1042] Müller, in DRZW 5/1. 384. . С точки зрения этих ведомств, единственный надежный путь заключался в укреплении немецкой экономики— чтобы она выдержала длительную и напряженную борьбу. Главным приоритетом, разумеется, оставалось производство вооружений. Но в условиях затяжной войны непосредственные потребности действующей армии следовало каким-то образом сочетать с необходимостью инвестиций в инфраструктуру, которые бы позволили Германии пережить блокаду. Кроме того, при долгосрочной войне приоритетным также являлось поддержание экспорта с тем, чтобы иметь возможность покупать жизненно необходимое сырье у оставшихся торговых партнеров Германии. Немалый приоритет должно было иметь и сельское хозяйство, поскольку тыл, не получая продовольствия, мог бы развалиться, как произошло в России в 1917 г. и в Германии в 1918 г. Может показаться, что такая стратегия благоприятствовала гражданской экономике. Но такое представление обманчиво. Эта стратегия в первую очередь мотивировалась необходимостью укрепить экономику военного времени, сделав ее устойчивой на максимально длительный срок. В 1939 г. никто не ожидал, что Германия протянет так же долго, как во время Первой мировой войны. Нехватка иностранной валюты и запасов сырья в Третьем рейхе слишком остро давали о себе знать. Но Имперское земельное сословие под руководством статс-секретаря Бакке готовилось к трехлетней войне [1043] NA T77339 WI/IF 5.2151, Stellungnahme fur Chef des WFA, 18.10.1939. . Генерал Томас из ОКБ и его сотрудники из Министерства экономики полагали, что на такое же время удастся растянуть и немецкие запасы промышленного сырья при их бережном использовании [1044] См. доклад Ганнекена, направленный в VJP в начале января 1940 г.: IWM EDS, al 1905 ex Wi. If. 5.405. .

Стратегия экспертов по военной экономике обладала привлекательной логикой – по крайней мере, на первый взгляд. Если скорейшего военного решения не ожидалось, то явно требовалось приложить все усилия к тому, чтобы Германия смогла «пережить» своих врагов [1045] Об убеждении Томаса в том, что кампания на западе станет войной на истощение ( Materialschlacht ), см. его замечания о вероятных транспортных потребностях в: БАМА RW19/172, 27. . Но с учетом той ситуации, в которой находилась Германия в 1939 г., эта логическая цепочка имела ряд серьезных последствий в плане ведения войны. Для того чтобы немецких запасов хватило на три года, вермахту следовало воздержаться от каких-либо серьезных наступательных действий [1046] NA T77339 WI/IF 5.52151, недатированный меморандум из документов военно-экономического управления ОКВ (Wi Rue Amt), вероятно, относящийся к началу 1940 г. . Согласно трехлетним планам на использование сырья, составленным управлением Томаса в ОКБ, квоты, выделявшиеся на производство вооружений, были намного ниже тех, которые требовались при полном задействовании всех производственных мощностей. Поэтому военно-экономический штаб ОКБ предложил, чтобы вермахт после быстрой победы в Польше до конца войны проводил только оборонительные операции. В частности, армии следовало воздерживаться от любых наступательных действий. Серьезная попытка добиться победы на поле боя сопровождалась бы исчерпанием запасов сырья и топлива до такого низкого уровня, который бы не позволил долго держать оборону. Поэтому последовательное осуществление «стратегии длительной войны» требовало с самого начала забыть о каких-либо шансах на достижение решительной военной победы. Разумная предосторожность на тот случай, если успех на поле боя ускользнет от Германии, со временем превратилось в стратегию, исключающую всякую возможность такого успеха. А это, в свою очередь, ставило вопрос о том, имелись ли у Германии какие-либо реальные шансы на победу в «долгой войне», к которой так старательно готовились Томас и Бакке. Не могло ли быть так, что стратегия «долгой войны» прямо играла на руку Великобритании и Франции? Как в полной мере продемонстрировали первые месяцы «странной войны», те совсем не спешили начинать наступление на Германию – даже в условиях, когда основные силы вермахта были сосредоточены в Польше. Англия и Франция предпочитали тянуть время, будучи уверены в том, что в условиях долгосрочной войны благодаря американской поддержке получат решающее преимущество. Одновременно врага следовало медленно удушать с помощью морской блокады. Если же Германия попытается восстановить баланс, отправив на атлантические морские пути подводные лодки, как она сделала в 1916 г., это приведет к тому, что на вермахт обрушится вся мощь Америки. Тогда в исходе войны не останется уже никаких сомнений. По сути, при осуществлении «стратегии долгой войны», за которую выступал генерал-майор Томас, Германия могла рассчитывать главным образом лишь на то, что ей удастся уладить конфликт дипломатическими средствами, прежде чем в полной мере начнет сказываться материальное превосходство ее врагов. И чем раньше это бы вышло, тем было бы лучше. Если бы борьба затянулась, то мир просто обошелся бы Германии в более высокую цену. Таким образом, внешняя рациональность «стратегии долгой войны» на поверку опровергала саму себя.