Адам Туз - Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики

Браухич, главнокомандующий армии, и его начальник штаба генерал Франц Гальдер требовали передышки [1022] О последовавшем споре с Гитлером см. в: Ф. Гальдер. Указ. соч. Т. l. С. 134–92. . Они были готовы воевать с Францией, но им требовалось время для того, чтобы переоснастить свои потрепанные части и ускоренными темпами обучить еще миллион призывников. Теперь, когда польский вопрос был решен к полному удовлетворению Германии, западные державы могли бы вернуться за стол переговоров еще до начала серьезных боевых действий – на это немецкие генералы тоже могли надеяться. Однако Гитлер не желал давать никаких отсрочек. Пока армия старалась переправить свои дивизии на запад, фюрер твердо стоял на том, что наступление должно начаться в первых числах ноября. Реакцией на это невероятное требование стал ропот среди армейской верхушки в Цоссене [1023] E.R. May, Strange Victory: Hitler’s Conquest of France (New York, 2000), 215-26; Kershaw, Hitler: Nemesis, 233-79. . Заговорщики, в сентябре 1938 г. планировавшие переворот, возобновили свои приготовления. Генерал Гальдер объехал командующих тремя германскими группами армий с тем, чтобы прозондировать их отношение к немедленному нападению на Францию и к возможному свержению нацистского режима силами армии. В свою очередь, Гитлер все сильнее приходил в ярость. Его давняя неприязнь к классу потомственного офицерства вылилась в открытое презрение. По мере того как приближалась запланированная дата наступления на Западном фронте, напряжение обострялось до крайнего предела. 5 ноября Браухич добился личной встречи с Гитлером с целью убедить его в невозможности успешного наступления. В поддержку своего мнения Браухич привел сведения, предоставленные генерал-квартирмейстером генералом Эдуардом Вагнером, которые свидетельствовали о недостаточной оснащенности армии [1024] E. Wagner (ed.), Der Generalquartiermeister: Briefe und Tagebuchaufzeichnungen des General-quartiermeisters des Heeres General der Artillerie Eduard Wagner (Münich, 1963), 147. . В ответ он получил взрыв гнева. Нетерпеливо выслушав доклад Браухича, Гитлер обрушился на него с уничижительной тирадой [1025] G. Engel, Heeresadjutant bei Hitler 1938–1943: Aufzeichnungen des Majors Engel , ed. Hildgard von Kotze (Stuttgart, 1974), 66–7; Kershaw, Hitler: Nemesis , 270. . После этого Гитлер еще несколько часов находился в крайнем возбуждении, выходя из себя из-за «саботажников в армейском командовании». В свою очередь, Браухич уходил от него, дрожа от шока. Хотя он лично не участвовал в заговоре, он немедленно уведомил об обвинениях Гитлера своего начальника штаба, в том числе отметив, что Гитлер «осведомлен о настроениях в Цоссене и решительно намерен пресечь их». Гальдер впал в панику. Опасаясь того, что гестапо проникло в замыслы заговорщиков, он уничтожил все компрометирующие его планы. Лишившись поддержки со стороны начальника штаба армии, менее высокопоставленные мятежники вместе с ней утратили и точку опоры. Путч сорвался, и ряды армейских заговорщиков пришли в расстройство. В свою очередь, Гитлер находился полностью в курсе того крайнего напряжения, к которому привело его решение о войне, причем не только среди военных. 27 августа 1939 г., выступая перед партийными аппаратчиками, он заявил, что каждый, кто не верит в то, что его решение начать войну мотивировалось не любовью к Германии, может убить его [1026] См.: Hillgruber, Zerstorung, 215. . Впоследствии Гальдер признавался одному из своих ближайших сотрудников, что осенью 1939 г. он приходил на почти ежедневные встречи с Гитлером с твердым намерением «пристрелить Эмиля» (так заговорщики называли между собой Гитлера). С этой целью он носил в кармане заряженный пистолет. Фюрера спасла лишь кровь многих поколений солдат, которая текла в жилах Гальдера. Генерал не мог заставить себя убить человека, которому принес клятву личной верности.

Так или иначе, наступление на западе, запланированное на 12 ноября, было отменено из-за непогоды. Даже Гитлер был вынужден признать, что без поддержки со стороны люфтваффе наступление не имеет серьезных шансов на успех. Тем самым фюрер почти наверняка спас свой режим от катастрофы. Поразительные победы вермахта летом 1940 г. слишком часто заставляют нас забыть о том, в какой опасной ситуации находился Гитлер зимой 1939–1940 гг. В этот критический момент он не мог полагаться ни на безусловную верность армии, ни на однозначную поддержку немецкого народа. Динамика тотальной войны, которая вскоре скрепила немецкое общество и превратила его в надежную опору режима, только начала складываться. Общественное мнение было неустойчивым и на него едва ли можно было рассчитывать в случае затяжной и тяжелой войны. После того как возможность мирных переговоров с западными державами отпала, у Гитлера остался только один выход – как можно быстрее победить. Война против Великобритании и Франции представляла собой самую неудачную стратегию для Германии из всех возможных. Лишь последующие события приводят нас к недооценке этого факта. Руководство гитлеровского режима столкнулось с такой возможностью лишь весной 1938 г. и, как мы видели, не сумело найти внятный стратегический ответ. Армия даже не начинала планировать наступление на Западе до тех пор, пока не разразилась война. Поэтому едва ли стоит удивляться тому, что Берлин осенью 1939 г. был в известной степени охвачен хаосом и замешательством. С другой стороны, распространенное убеждение в том, что на первом году войны для Германии была характерна самоуверенность, совершенно неверно [1027] Ставшее популярным описание Германии в начале войны как «военной экономики мирного типа» появилось в: R. Wagenfuhr, Die deutsche Industrie im Kriege (Berlin, 1954), 25. Убедительную критику этого представления см. в: R.J. Overy, War and Economy in the Third Reich (Oxford, 1994), 233–314. Обсуждение этой точки зрения преимущественно в политическом и организационном плане см. в: Müller, in DRZW 5/1.349-90. . Начало войны фактически устранило многие сдержки, в предыдущие годы препятствовавшие процессу перевооружения. А гитлеровский режим ответил на нависшую над ним смертельную угрозу сочетанием гибкости, технократического радикализма и насилия, вдохновлявшегося нацистской идеологией.