Адам Туз - Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики

Если в его заявлениях, сделанных до сентября 1939 г., военно-промышленная логика ускорения присутствовала не слишком явно, то теперь она дала о себе знать во всей очевидности. 27 сентября Гитлер в разговоре с Браухичем и его начальником штаба Францем Гальдером заметил: «,Время“ будет работать в общем против нас, если мы его сейчас же полностью не используем. Экономический потенциал противной стороны сильнее. Противник в состоянии закупать и перевозить» [1014] Haider Diary , 27 September 1939, 62; Ф.Гальдер, Военный дневник. Ежедневные записи начальника Генерального штаба Сухопутных войск 2939–1942 гг. Т. I (Москва, 1968), 133; A. Hillgruber, Die ZerstdrungEuropas: Beitrage zur Weltkriegsepoche igi4 bis 2 945 (Frankfurt, 1988), 210. . Последняя фраза явно указывала на неминуемый пересмотр американских законов о нейтралитете и использование колоссальных промышленных мощностей Америки для снабжения британцев и французов оружием. Эту стратегическую оценку Гитлер повторил и 9 октября, когда пошел на крайне необычный шаг, составив всеобъемлющий меморандум о ведении войны на западе. Он указывал на необходимость немедленного начала военных действий на Западном фронте, потому что если война затянется, в нее могут вмешаться США [1015] Ibid., 211. . Несколько недель спустя он выразился в этом отношении еще более недвусмысленно: «Америка из-за своих законов о нейтралитете еще не представляет для нас опасности. Усиление наших врагов с помощью Америки еще не приняло заметных масштабов. Позиция Японии еще не определилась… Все указывает на тот факт, что ситуация нам благоприятствует, но не исключено, что через полгода это будет уже не так» [1016] Этот абзац с моим курсивом взят из выступления Гитлера перед руководством вермахта 23 ноября 1939 г. Вейнберг в своей хорошо известной статье «Образ Гитлера в США» искажает смысл этого отрывка, вырвав первое предложение из контекста и опустив в своем переводе принципиально важную оговорку «еще». Как ни странно, в следующей статье из этого сборника Вейнберг исправляет ошибку в переводе, но никак это не оговаривает. См.: G. L. Weinberg, World in the Balance: Behind the Scenes of World War II (London, 1981), 63, 81. Более убедительное изложение см. в: S. Friedländer, Prelude to Downfall: Hitler and the United States 1939–1941 (London, 1967), 86–7; H. Sirois, Zwischen Illusion und Krieg: Deutschland und die USA 1933–1941 (Paderborn, 2000), 189–209. . При этом Гитлер был отнюдь не уверен в своем новом восточном союзнике. Гитлер подозревал, что в случае затянувшейся войны на Советский Союз нельзя будет полагаться. Поэтому он потребовал немедленного наступления на Западном фронте, установив 12 ноября 1939 г. в качестве даты, когда вермахт должен будет перейти французскую границу.

Однако в армейском руководстве царили совсем другие настроения. В 1938 г. армию едва не довела до бунта не перспектива войны с чехами, а большая вероятность того, что такая агрессия привела бы к войне с Великобританией и Францией. И именно с такой ситуацией теперь столкнулись немцы. Более того, несмотря на то что стремительная победа Германии над Польшей стала мировой сенсацией, несколько недель активных боевых действий выявили серьезные проблемы в поспешно собранной военной машине Гитлера. Из-за нехватки сырья, ограничившей производство вооружений в 1937 и 1939 г., Германия начала войну, не имея достаточных запасов оружия и боеприпасов. Предсказание Томаса о кризисе с боеприпасами немедленно подтвердилось [1017] Thomas, Geschichte , 170-78. . Всего за несколько недель боевых операций у люфтваффе серьезно истощился запас бомб. Ежемесячное потребление боеприпасов в Польше семикратно превышало производство в сентябре 1939 г. [1018] F. Hahn, Waffen und Geheimwajfen des deutschen Heeres ig33~ig4S (Bonn, 3rd edn., 1998), II. 198-9. Из-за недостаточной подготовленности пехота не дотягивала до высоких стандартов, ожидавшихся от немецкой армии [1019] Haider Diary, 24 September 1940, 61; Ф.Гальдер. Военный дневник. Ежедневные записи начальника Генерального штаба Сухопутных войск 1939–1942 гг. Т. 2. Запись от 24 сентября 1940 г. О реакции на это обстоятельство см. в: Kröner, in DRZW 5/2.819–24, и W. Murray, «The German Response to Victory in Poland: A Case Study in Professionalism», Armed Forces and Society , 7 (1981), 285–98. . В резервных частях третьего эшелона, составлявших значительную часть армии в военное время, наблюдались случаи паники. Внушало тревогу и то, что слабые места обнаружились даже во всячески превозносившихся новых танковых дивизиях. Коэффициент выбытия в пестром сборище их машин был весьма высок. Менее чем через месяц боев четверть первоначально имевшихся танков была либо подбита, либо вышла из строя [1020] Hahn, Waffen , II. 194-6. . Устаревшие танки Pz-I и Pz-II, которыми по-прежнему было оснащено большинство танковых дивизий, явно не годились для войны на Западе. Во Франции ожидался грозный 32-тонный танк Char В – самая тяжелая и лучше всего вооруженная боевая машина в мире. По крайней мере на бумаге, французская, британская, голландская и бельгийская армии не уступали вермахту в численности и оснащенности. Более того, план нападения на Францию, поспешно составленный верховным армейским командованием осенью 1939 г., выглядел совершенно неубедительно [1021] K.-H. Frieser, Blitzkrieg-Legende: Der Westfeldzug 1940 (Münich, 1996), 71–7. . Он представлял собой невыразительную версию плана Шлиффена, предусматривавшую прорыв германской армии к побережью Ла-Манша с тем, чтобы обеспечить люфтваффе и флот базами для нападения на Великобританию. Даже если бы вермахт сумел дойти до Ла-Манша, этот план ничего не говорил о том, каким образом разгромить французскую армию. Германии пришлось бы вести затяжную войну на истощение против двух сильных врагов, опирающихся на экономические ресурсы США.