Владимир Рыбин - Холодный апрель

На стоянке, все так же забитой машинами, было безлюдно: вернулись они от Мутлангена одними из первых. Не сговариваясь, прошли в пивной бар, совершенно пустой, без единого посетителя, сели за столик. Из двери за стойкой выглянул хозяин, Фред показал ему два пальца, и он исчез. Через минуту появился снова, положил на стол два фирменных картонных кружочка и поставил на них высокие стаканы с пенными шапками пива. На стене, только рукой достать, висел беззвучно работающий телевизор. Передавали конные состязания. Хозяин потянулся к телевизору, чтобы включить звук, оглянулся на Фреда. Тот покачал головой, и хозяин опустил руку, ушел.

Пиво было холодным, почти ледяным. Они пили его маленькими глотками и молча смотрели на безмолвные медлительные танцы красивых коней на экране. Всего в двух-трех километрах отсюда десятки тысяч людей исходили в криках, а здесь были покой и умиротворенность, и это спокойствие хозяина, этот телевизионный нейтралитет казались странными, неестественными. И традиционный плакатик, висевший под телевизором — «Richtige Rechnung macht gute Freundschaft» [18] Правильный расчет укрепляет дружбу (нем.) . , — казался нарочитым и неестественным. Александр был уверен: многие из тех, что окружали сейчас базу «Мутланген», имели иное, более широкое представление о дружбе, нежели только правильный денежный расчет.

— Скажи, ты — коммунист? — неожиданно спросил Фред.

— Беспартийный большевик, — усмехнулся Александр.

— Что это?

Не очень уверенный, что говорит правильно, он начал рассказывать о том, что Коммунистическая партия Советского Союза прежде называлась партией большевиков и те, кто не состояли в ней, но были, как говорится, обеими руками за, простецки назывались беспартийными большевиками, что термин этот, хоть и редко, и поныне используется в разговорной речи.

— А почему ты не коммунист? — прервал Фред его путаную речь.

— Так уж вышло. — Он внимательно посмотрел на Фреда. — А ты коммунист?

— Нет.

— Почему?

— У нас быть коммунистом не просто, — медленно, словно обдумывая каждое слово, ответил Фред. — О запрете на профессии слышал? Будь я коммунистом, меня бы уволили из школы. — Он вдруг наклонился вперед, почти лег на стол и, косясь то на хозяина, замеревшего за стойкой, то на телевизор, на экране которого все танцевали лошади, заговорил горячо и сбивчиво: — У нас многие душой с Германской коммунистической партией, многие принимают ее прямоту и бескомпромиссность, особенно в вопросах борьбы за мир. В демонстрациях протеста, вроде сегодняшней, коммунисты всегда вместе с «зелеными», социал-демократами, со всеми, кто против войны. Они не прячутся, нет! — раздраженно произнес он, словно Александр говорил обратное. — Но какой смысл выпячивать именно коммунистические лозунги, когда налицо целый антивоенный фронт организаций и партий? — Он помолчал, улыбнулся смущенно. — Что-то не то сказал, да? «Антивоенный фронт». Если уж фронт, то военный, а антивоенный — антифронт, что ли?

— По-моему, правильно сказал. Против сил войны и насилия нужно насилие же. Одними молитвами тут не обойтись.

— Молитвами?

— Ну, одними словесными протестами да призывами.

— Не знаю, не знаю…

Замолчали, будто все высказали, и говорить больше уж не о чем.

— Поехали? — устало спросил Фред. Положил на стол несколько монет и встал.

Уже выходя, они столкнулись в дверях с Каппесом.

— Я знал, что вы приедете. Искал, искал! — обрадованно воскликнул он. — Подождите меня. Сил нет, пить охота.

— Нет, мы пойдем, — сказал Александр. Очень не хотел он этой встречи, и вот пожалуйста.

— Я вас догоню.

Уже садясь в машину, он подумал, что Каппес, вероятно, решил, что они только что приехали и сейчас пойдут к Мутлангену, иначе бы просто так не отстал. Но ничего не сказал Фреду, только, пока выезжали со стоянки, все оглядывался на дверь пивбара. Проехали мимо его серебристого «мерседеса», стоявшего с краю, и Александр начал было жалеть о том, что дурно думал о человеке. Может, говоря «догоню», он имел в виду, что догонит по пути в Штутгарт? Но тут, оглянувшись очередной раз, увидел Каппеса выбегающим из дверей. Он что-то кричал, махал руками, но Фред этого не видел.

Через полминуты «Лада» уже набирала скорость на широкой, свободной от автомашин улице.

— Все! — сказал Александр, облегченно откидываясь на спинку кресла. И беззвучно засмеялся. В голове радостным вихрем крутились слова из детской сказки: «Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел…»