Геннадий Гончаренко - Годы испытаний. Книга 3. Разгром

А что ему, Каменкову, свататься к ней? И его начальникам тоже. Отобедают, отогреются — и снова в путь-дорогу.

— Здравия вам, хозяюшка, доброго, — поклонился он. — Не глядите так на старика, не о себе пекусь. Можно к вам моих начальников? Молодые хлопцы, а по такой войне они намаялись. Двое суток не спали, не ели.

— А у меня нечем кормить, — блеснула она остро глазами. — Сама голодная. — И хозяйка уже повернулась уходить, когда Каменков схватил ее за локоть.

— Постой, постой, хозяюшка! Об чем ты кручинишься? У нас едова своего полно. И трофеи имеются. Не обидим и тебя за доброту твою.

Но хозяйка будто и не слыхала Кузьму Ерофеевича.

— Не могу. Понимаешь, хворая я и не до постояльцев мне. С ними возиться надоть. Недавно как сама с постели поднялась.

И неизвестно, сколько бы продолжались эти так неудачно начатые переговоры, не вмешайся в них проезжающий верхом капитан Малков, командир приданного их полку дивизиона. Он окликнул Каменкова, спрашивая, где штаб и Миронов. А Каменков в свою очередь попросил капитана помочь уговорить хозяйку. Малков был человеком настойчивым, шутник по натуре и неравнодушный к женщинам. Звеня шпорами, он сдвинул полукубанку из серой смушки лихо набекрень и, развихрив черный чуб, вошел в дом.

— Что же, хозяйка-молодица, своих казаков не признаешь? Аль не рада нам? Помешали чем? — Улыбаясь, он подмигнул ей.

Хозяйка улыбнулась в ответ глазами. Видно, Малков пришелся ей по душе. Парень что надо.

— Больная я. А мне что. Не пусти вас, сами войдете.

— Такая красавица и больная! У нас лекарство имеется, полечим.

И уговорил Малков больную и не совсем гостеприимную хозяйку.

Тем временем, когда велись эти переговоры, Миронов занимался своими служебными делами. Он ставил новые боевые задачи командирам батальонов: «К утру следующего дня быть в Калмыкове». Тут в штабе и застал его Малков.

— Очень кстати, — сказал Миронов, здороваясь. — Садись, заодно получи, как и все, сполна. Тылы твои с боеприпасами не подошли?

Малков помотал головой:

— Знаю уже, чего они задержались. — И, подойдя близко, тихо сказал: — Водку трофейную не допили. Ну подожди, — погрозил он кулаком. — Послал я проверить. Подтвердится — голову сорву и скажу, что так было.

— Ну, ну, ты не горячись, Андрей! Не руби, как саблей казак, сплеча, — остановил Миронов.

Каменков прервал их разговор. У него был такой умоляющий вид, что отказать ему было невозможно.

— Товарищ майор, вы же обещались откушать. Все как есть готово. Надоть ехать. Тут недалече, за овражком. Побыстрей надоть. Кабы не перепарилось. Лежели припозднитесь, вкусу не будет того.

— Что, а может, прав Кузьма Ерофеевич, махнем пообедаем, Андрей? — обратился Миронов к Малкову.

— Я, как штык, к бою готов. Приказание старших — радость для подчиненных, — вскочил он, звякнув шпорами, и стал по стойке «смирно», навытяжку.

— Жаль, Ванина нет, — сказал Миронов. — В третий батальон уехал подвижную группу формировать.

Они вошли в дом: Миронов, за ним Малков и Каменков. В ноздри ударил аппетитный запах борща и жареной свинины. Комната сияла чистотой. Хозяйка встретила их, как и в первый раз, сдержанно, но более приветливо. Она кивнула головой, пригласила раздеваться, а сама вышла в другую комнату.

— Хворая она, — прошептал Каменков. Малков широко улыбнулся, потер руки.

— Ничего, мы подкрепимся малость, а тогда займемся и хозяйкой. Знаю я их, казачек. Скромничает, стесняется нас.

По такому торжественному случаю, как успешное наступление, Каменков разлил командирам фронтовые сто граммов.

— Нет, так не пойдет, — запротестовал майор. — Наливай и себе, Кузьма Ерофеевич. Да и хозяйке не мешало бы по хворости.

— Оно, конечно, — поддержал Малков. — Для прочного знакомства. — Хозяйка вышла из соседней комнаты такая же озабоченная и хмурая. От вина она отказалась. Но Малков, неугомонный и настойчивый ухажер, обняв ее за талию, уговорил все же выпить полстакана. Она торопливо закусила и снова ушла в соседнюю комнату. Обед был в разгаре, когда приехал связной за Малковым. Вернулся начальник группы обеспечения боеприпасами старшина Допченко.

— Я мигом, Александр Николаевич. Одна нога — здесь, другая — там. Мы еще с хозяйкой споем и спляшем, — подмигнул он. — Всю хворь как рукой снимет. Я аккордеон свой захвачу.

Миронову чем-то понравилась эта строгая и скупая на улыбку женщина. Казачка. Слышал он о них немало, знал о большой человеческой красоте души из романов. И сейчас он подумал о том, что, потянись она к нему, он, пожалуй, не устоял бы перед ее лаской. А Наташа как же? Значит, обмануть ее? За что? Только потому, что она далеко и не узнает? Но все же что-то тянуло его к этой красивой казачке.