Владимир Смирнов: Крик сквозь стекло

Русские разом странно уставились на онемевшего капитана и разом же, синхронно, перевели глаза на настырного янки. Англичанин забеспокоился:

— What have you scared them with? What have you blurted out, huh? [27] — Чем ты их напугал? Чего ты ляпнул, а?!

— Полта-ава? — непонятно протянул капитан, смерив Сэнди взглядом. Тот серьезно кивнул, не отводя глаз. Лэйтон завертел головой, привстав, нашел переводчика и, перекрывая пестрый качающийся шум в зале, заорал:

— Alex! Hey, Alex! Come here, please. Just for a minute! We’ve got a damned interesting talk here. [28] — Алекс! Эй, Алекс, умоляю — минуту, только минуту! Тут у нас чертовски интересно!

Переводчик сердито-уныло навис над столом:

— I demand a double payment, guys. God damn it all, I need a drink. And I’ve got no time. But by God… [29] — Ребята, я требую двойное жалованье. И я, пропади все пропадом, хочу выпить. И мне некогда. Но, клянусь Богом…

— Okay, okay, stop buzzing, — сказал Сэнди, не поднимая головы. — The drinks are on the house. Tell those guys my mother is Russian. No, I mean Ukrainian. From the Poltava district, or what they call it… Why are you staring at me? Her father came to our country God knows when! But my old man is a good hundered per cent American, a farmer and a white man. So, I wanted… [30] — Ладно-ладно, не гуди. Держи выпивку — за счет заведения. И скажи ребятам, что моя мать русская. Нет, украинка. В общем, полтавский округ, или как там у них… Ты-то чего пялишься? Ее отец приехал к нам черт-те когда! Но мой старик — стопроцентный добрый американец, фермер, и белый человек… Да, так вот, я хотел…

Переводчик, привычно держа на отлете пустой стакан, устало переводил:

— Я не большевик. Нет, джентльмены, ни в коем случае. Они все «с приветом». Они б и меня шлепнули, как своего императора, — я ведь тот, как его… Да, буржуй. Кровопийца, значит. Сраный миллионер со сраной фермы. Знали б они те миллионы…

— Ты чего перед ними раздеваешься? — вежливо поинтересовался Лэйтон.

— Чтоб знали, с кем… Слушай, не суйся, лайми, ладно? Ты вообще не американец. А летаешь, между прочим, на нашем бензине. Да, в Оклахоме!.. Впрочем, ладно, о чем это я? А, да! Так вот, сейчас я временно вполне русский. Я не верю красным — да, джентльмены, хотя в принципе мне плевать на политику. Вот черт, выпивка опять катастрофически кончается… Лайми, у тебя есть? Ну конечно… Так вот, просто я не люблю тех, кто избивает детей. И я выслушал все, что сказала мама насчет этой заварушки с Гитлером и его психами, и сказал себе: «Сэнди, ты же вроде неплохой парень. Значит, ты должен набить морду всем этим сраным фюрерам. Ты ведь тоже немножко русский». И я понял: сейчас всякий стоящий парень обязательно немножко русский, и тогда…

— Господи, да притормози же, парень! — взмолился переводчик.

— Стоп! — сказал Кузьменко и выволок из-под стола булькнувшую флягу. — Все ясно. Скажи ему, скажи… А, ч-черт. Мою мать зовут Ольга. Ольга! И она — ох, елки-двадцать, — она из-под Полтавы. Решетиловка. Слыхал? Зря. Знаменитое село. Даже и не село — город. Ты давай, переводи давай, потом закусишь, чего таращишься. Ну, дела так дела…

— God merciful, save me, a poor sinner. I guess you guys have done a little crazy… [31] — Спаси и помилуй меня, грешного. Ребятки, кажется, вы немного рехнулись… — переводчик выпил, отер пот и послушно перевел. Глаза Сэнди полезли на лоб. Кузьменко в открытую торопливо разливал из фляги. Сэнди сгреб стакан в кулак и, вскочив, неожиданно зычно заорал на весь зал:

— Hey, everybody! I’ve found him! I’ve found him himself! [32] — Эй, все! Я нашел его, я сам его нашел!

Зал разом ошарашенно затих — будто выключили звук. Сэнди, щедро поливая стол и головы соседей, размашисто тыкал стаканом в мрачно-торжественного Кузьменко:

— This Russian… This guy… Our mothers are Olgas! They belong to the same homeland! We’ve met, my brother and me here! I drink to him, to our family, to our common cause! [33] — Этот русский, этот парень… Наши матери — Ольги! Они одной Родины! И мы с ним встретились, с моим братом, здесь! Я пью за него, за нашу семью, за наше общее дело!

Переводчик повторял даже интонации. Зал напряженнейше внимал. На сцене девушки-матросы стремительно дозревали до всхлипа.

— Так-с, — негромко констатировал старшина. — Спасибо родственничкам — штрафбат обеспечен. Достукались.

— Не размахивай ушами, — сказал Кузьменко, вставая. — Страшней, чем наша работа, ничего не будет. Не забудь закусить.

— Gentlemen! — с достоинством вскинул руку тоже поднявшийся английский комэск. — Since what we would like to express officially a little later has already started spontaneously, I as a commanding officer… [34] — Джентльмены! Если стихийно началось то, что мы хотели бы выразить чуть позже официально, то я, как представитель командо…